В аудитории декоративного искусства все получили деревянную рамку — «станок» — размерами с альбом для рисования, моток толстых суровых ниток, круглую деревянную палочку-«пруток», кривую иглу и клубочки шерстяной пряжи самых разных цветов.
— Господа, студенты! — Улыбаясь с едва заметным превосходством, встала перед ними аспирантка Академии красавица Инга Вишневская. — Мы приступаем к освоению ручного ткачества. Здесь на стенах висят гобелены и шпалеры, то есть тканые ковры-картины, созданные в прошлые века и в наше время. До Нового года вам предстоит соткать свой гобелен по собственному рисунку и получить зачет. Лучшие работы удостоятся места на выставке и премии. Начинаем.
Ингу Вишневскую все заметили еще в первый день, на торжествах посвящения в студенты; главным потрясением оказались ее внешность и наряды, созданные с участием ее высокого искусства. Ее представили как мастера во всех видах декоративного художества, строгую до въедливости наставницу молодых талантов. Это чувствовалось.
— Записываем порядок сноски основ, — не теряя времени, начала Инга. — Первое. Конец нити клубка перекинуть через верхний вал на рабочую переднюю сторону станка и привязать к левому концу прутка слева направо. Показываю.
Через два часа на всех станках подросли сантиметра на три-четыре толстые коврики из яркой шерстяной пряжи. Вместо рисунков на них красовались многоцветные учебные полоски и пятна, выполненные разными техниками соединения утков и основы. У Марианны получилась сложная волнистая линия из голубой шерсти и косой треугольничек паруса. Фантазия разыгралась. Открылось новое поле для творчества. Ах, как хорошо!
На улицу Вавилова Марианна приехала на другой же день в среду после занятий. Накрапывал осенний дождик, асфальт был темным и блестящим. Следуя по трамвайным путям, с желтой надкусанной грушей в свободной руке, она свернула налево к странному сооружению. Во дворе пятиэтажного здания привычного школьного типа из двух корпусов, соединенных заглубленным спортивным залом, уродливо и впритык рос другой дом, узкий и несуразный, как шкаф, высотой втрое большей, чем «школа». Прозрачные стены его, прорезанные каркасным бетоном, были кое-как завешаны пестрыми шторами, за окнами виднелись мольберты, деревянные рамы, банки с кистями и карандашами.
Марианна смотрела с недоумением. Архитектурное уродство и наглое нахальство сооружения были вопиющими, неслыханными для Москвы. Однако уличный номер торчащего выскочки совпадал с номером дома на ее записке. Она подошла ближе и все поняла. Даже рассмеялась.