После полуночи я не спеша прошел по Сансет в обратном направлении и свернул на Сан Диего. Следуя к Санта Монике, я дошел до Брэнтвуда. На Хэлена драйв яркое освещение. Хотелось взять пистолет и стрелять по уличным фонарям. Я метко стреляю. Пистолета не было. Далеко не всех гардов вооружали пистолетами, да и то только в крайних случаях. Это только еще через год чудак Освальд основал моду на ликвидацию ненужных людей с помощью огнестрельного оружия. Вот тут и начали во всем мире пользоваться снайперами. Август 1962 года. Такой моды еще нет. И люди пользуются старомодными нелепыми приемами. Но даже если бы такая мода уже и была, в моем случае необходимо действовать по старинке. Пройдя два квартала по ночному Брентвуду и не встретив прохожих, я повернул назад. Дойдя до знакомого дома мексиканского стиля, я приоткрыл створку ворот и вошел в неосвещенный двор. В доме светилось только одно окно. Чертеж планировки я запомнил. Это было окно спальни Мэрилин. Окно миссис Мурэй, медсестры доктора Гринсона, исполняющей обязанности домработницы, было темным. Она спала. Был второй час ночи. Я не хотел подходить близко к окну Мэрилин. В темноте я мог наступить на сухую хрустящую ветку. Я надел черные перчатки и, ориентируясь по памяти в темноте, отнес от террасы легкое садовое кресло, поставил его подальше от окна, встал на него. Теперь мне была видна спальня Мэрилин. Мешала занавеска, но я видел, что Мэрилин в нижнем белье полулежит на кровати. По ее позе можно было понять, что она говорит по телефону. С кем она могла говорить ночью? Вероятно, с какой-нибудь подругой блядью. Бабы любят между собой долго говорить. Я отошел в сад, и в тени кустов закурил. В доме Мэрилин Монро не курили, и докурив сигарету, я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы провентилировать себя от запаха дыма. Когда я снова встал на кресло, то увидел, что Мэрилин уже не говорит по телефону, а что-то листает. По моей инструкции я знал, что перед сном Мэрилин иногда читает предлагаемые ей сценарии в ожидании, когда начнут действовать снотворные таблетки. Без таблеток она не могла спать, так же как Джек без таблеток не мог ебаться. Время настало. Я отнес садовое кресло обратно к террасе, направился к воротам. В это время по улице проходили трое прохожих. Два мужика и какая-то блядь. Я притаился в тени. Когда прохожие скрылись, я вышел на улицу, подошел к парадному входу. Он был не освещен, но я давно знал, что над входом была высечена под старину надпись: «Cursum Perficio». Вот под каким лозунгом жила здесь женщина, две недели назад сделавшая от меня аборт. Ключ у меня был. Мелькнула мысль: а что если ключ не подойдет? Но замок открылся беззвучно. Я вошел в темную переднюю, беззвучно закрыл за собой дверь. Неожиданно вдруг проснулась театральная романтика, и я надел черную маску домино, хотя по инструкции этого не требовалось. Ботинки мои были на микропорных подошвах, так что шагов не было слышно. В доме была абсолютная темнота, но я знал по плану расположение помещений. Из-под дверей спальни Мэрилин просачивался свет. Двигаясь бесшумно, я вошел в спальню, освещенную прикроватным торшером. Мэрилин полулежала на кровати, держа в руке телефонную трубку. Другой рукой она собиралась набрать номер. Увидев меня в маске, она спросила: