– У нас еще свободный день завтра, – напомнила Натали.
– Он уже распланирован.
– С утра? – спросил я.
– С утра мы укладываем чемоданы, – сказала Глория. Лицо ее было мрачным. Натали оживленным голосом пояснила:
– А пополудни будет прощальная партия в «Монте-Карло». Мама, ты пригласила Антони на партию?
– Там будут только мои сотрудники, ты их знаешь.
– Мои подруги тоже будут, – напомнила Натали.
– Твои соученики, – подтвердила Глория, давая понять, что для меня нет места на прощальной партии. Натали уставилась на мать, о чем-то догадываясь. Но у меня было приподнятое настроение, и уже ничто не могло его омрачить. Я сказал:
– Чемоданы можно сложить после партии, или до партии, или сейчас. А завтра с утра можно куда-нибудь съездить, в Кони-Айленд, например. – Натали, неуверенно глядя на мать, сказала:
– Теперь неизвестно когда мы будем в Нью-Йорке, а я давно не была в Кони-Айленде. – С таким же мрачным лицом Глория сказала:
– Хорошо. Завтра в девять утра. Не позже. – Натали оживилась:
– В это лето я еще не была на пляже Брайтона. – Глория напомнила:
– Купальный сезон закончился. – Я весело возразил:
– Сейчас теплые дни. Вода еще теплая. – Когда я стал прощаться, Глория спросила:
– Антони, где ты запарковал свою машину?
– На твоем паркинге. – Безапелляционным тоном она сказала:
– Я провожу тебя до паркинга.
Когда мы вышли на улицу, Глория напрямик спросила:
– Антони, что тебе надо?
– Натали – моя дочь, – сказал я легким тоном. – Я это сразу понял.
– У Натали есть законный отец, с которым я развелась. Она носит его фамилию. Не собираешься ли ты меня шантажировать?
– В этом нет необходимости.
– В прошлом у меня были тяжелые дни, и я не хочу к ним возвращаться, даже мысленно. Я сумею оградить свою дочь от нежелательных контактов, даже если мне придется обратиться к полиции.
– Мои документы в порядке.
– Они фальшивые.
– Натали существует. Она реальность, независимая ни от каких документов. С этого дня я всегда буду держать ее ввиду. Имею на это право, хотя бы моральное.
– Антони, ты не имеешь никаких прав, в первую очередь моральных. Ты даже не можешь сказать, зачем ты сделал пластическую операцию. У тебя нет прошлого, и ты не имеешь на него права ни морального, ни юридического. Я до сих пор не вникала в твою тайну и не хочу вникать. Цени это. И не заставляй меня идти на крайние меры. – Мы дошли до паркинга, она сказала: – Прощай, – и, не оглядываясь пошла назад.
Приехав домой, я тут же направился к своему «линкольну» и завел его на платный паркинг, надежно охраняемый, уплатив за неделю вперед. Не пропадать же хорошей машине. В синагоге вечерняя молитва закончилась, но у офиса, как всегда, толпились люди. Я со всеми весело шутил.