– А ты хорошо стал изъясняться, почти литературно.
– Збигнев, а кто тебе позирует, когда ты рисуешь голых?
– Профессионалы или просто знакомые. Вот этого парня, который прыгает в воду, я встретил на улице и предложил за деньги позировать. Он согласился. У меня в мастерской я предложил ему раздеться, он разделся и сразу заявил, что не может стоять голым перед одетым человеком и предложил мне тоже раздеться. Тут я понял, что он гомик. Я объяснил ему, что я профессионал и могу работать только в рабочей одежде. В общем, я весь этот сеанс чувствовал себя неудобно. Хотя он у меня хорошо получился, динамично. А вот эта женщина, которая выходит из воды, сама художница. Я тоже ей несколько раз позировал. – Рядом никого не было, и я пониженным тоном спросил:
– А ты во время сеанса ебешь своих натурщиц?
– Иногда. Когда выписываешь некоторые округлости женского тела, поневоле хуй встает, и я прерываю работу для секса. Обычно женщины в таких случаях хорошо понимают художников. – Тут Збигнев окинул меня деловым взглядом. – Антони, а ты хорошо сложен. Я это заметил еще тогда, в синагоге. Нужные пропорции, и голени хорошего рисунка. Ты не согласишься мне позировать?
– Нет. – В этот момент в зал вошла новая группа посетителей. Среди них были Глория и Натали. У обеих в руках проспекты выставки. Я сразу оживился, помахал им рукой. Они подошли, Натали первой. Я познакомил их со Збигневым. Он сказал:
– Еще две натуры. – Натали обратилась к Збигневу:
– Мистер Каспер, я читала об этой выставке в журнале «Арт». Я видела репродукции ваших картин, а подлинники вижу впервые. Вы реалист? – Збигнев с небрежным достоинством пояснил:
– Этот стиль я называю «Американский неоромантизм». На фоне авангардизма этот стиль шокирует публику, как в свое время шокировал «Черный квадрат» и кубические женщины Пикассо. Теперь все наоборот. – Я невольно обвел взглядом картины других художников. Обычные абстракции. Разноцветные пузыри. Стилизованные рыбы с человеческими глазами. Аккуратно выведенные цветные геометрические фигуры. Голая ромбическая женщина с шарообразными грудями, внизу живота голубой треугольник с красной звездой. Одно полотно было просто закрашено разноцветными мазками, вероятно, кистями разной ширины. Выставка так и называлась: «Современное искусство». Действительно, картины Збигнева выглядели здесь чужими. Глория внимательно рассмотрела его картины, потом молча посмотрела на Збигнева и меня. Видимо, она поняла, о чем мы только что с ним говорили. Он обратился к ней:
– Вы из Нью-Йорка?
– Да. Но я уже год живу в Бостоне.