Таким образом, еще до начала последнего года в школе, у меня уже были кредит на машину и работа.
Как только миссис Майклс вышла из кабинета депиляции, зазвонил телефон. Сначала у меня был шок от вида людей после этой процедуры: они словно побывали на войне или пострадали в результате пожара. Она очень медленно идет к моей стойке — эпиляция зоны бикини особенно жестокая.
— Салон «Джои» — ответила я на звонок. — Реми слушает.
— Реми, здравствуй, это Лорен Бейкер, — сказала женщина на другом конце провода прерывистым голосом.
Миссис Бейкер всегда говорила так, словно она запыхалась.
— Тебе нужно записать меня на маникюр сегодня. У Карла важный клиент, и мы идем в «Ла Королла», но на этой неделе я перекрашивала кофейный столик, и мои руки…
— Секундочку, пожалуйста, — говорю я монотонным, профессиональным голосом и нажимаю кнопку «Ожидание».
Надо мной нависла миссис Майклс, она кривится, когда достает кошелек, протягивает мне свою золотую кредитку.
— С Вас семьдесят восемь, мадам.
Она кивает, я забираю кредитку и возвращаю ей.
Ее лицо такое красное, а кожа вокруг бровей почти содрана. Ой. Она подписывает бланк, затем смотрит на себя в зеркало за моей спиной, строя гримасы.
— О, Боже, — говорит она. — Я не могу пойти на почту в таком виде.
— Абсурд! — Талинга, мастер эпиляции, приходит якобы по какой-то причине, но на самом деле, чтобы удостоверится, что миссис Майклс оставила ей в конверте щедрые чаевые.
— Никто и не заметит. Увидимся в следующем месяце, хорошо?
Миссис Майклс шевелит пальцами, затем выходит за дверь, все еще с трудом передвигаясь. Как только она уходит, Талинга забирает конверт, перелистывает купюры и издает звук, похожий на «хмм», затем плюхается в кресло и, скрестив ноги, ожидает следующего клиента.
— Продолжаем, — я нажимаю кнопку первой линии. Слышу, как миссис Бейкер уже пыхтит, хотя я еще не начала говорить.
— Давайте посмотрим, я могу вписать вас на три тридцать, но вам нужно быть во время, так как у Аманды в четыре уже следующий клиент.
— Три тридцать? — отвечает миссис Бейкер. — Видите ли, пораньше было бы лучше, на самом деле, потому что у меня…
— Три тридцать, — повторяю я, обрывая гласные. — Либо так, либо никак.
Далее следует пауза, беспокойное дыхание, и затем она произносит:
— Я приду.
— Хорошо. Тогда до встречи.
Когда я кладу трубку и записываю ее, Талинга смотрит на меня:
— Реми, детка, ты такая стерва.
Я пожимаю плечами. Правда в том, что у меня получается ладить с этими женщинами потому, что у большинства из них склад ума типа «привыкла-что-у-меня-все-есть» и «я-я-я» — в котором я отлично разбираюсь благодаря моей матери. Они не желают соблюдать правила, хотят получать все бесплатно, приходить в часы, когда назначено другим, и при этом оставаться любимыми всеми. Я справляюсь с этой работой из-за огромного жизненного опыта.