Назовите это явными проблемами с контролем, но я не могла просто стоять и наблюдать за этим. Поэтому я опять въехала на подъездную дорожку, вышла из машины и поднялась по ступенькам как раз в тот момент, когда Декстер отвел руку с камнем назад, чтобы разбить стекло.
— Раз, — считает он: — Два…
— Стой, — говорю я, и он останавливается, камень падает у него из рук и со стуком ударяется о крыльцо. Собака отпрыгивает назад, пугается и скулит.
— Я думал, ты уехала, — отвечает Декстер. — Ты не смогла это сделать, не так ли?
— У тебя есть кредитка? — спрашиваю я.
Он и барабанщик обмениваются взглядами. Затем Декстер говорит:
— Я похож на человека, у которого есть кредитка? И что тебе, собственно, нужно купить?
— Это чтобы открыть дверь, идиот, — я роюсь у себя в кармане. Но мой бумажник на заднем сиденье, в сумке.
— У меня есть одна, — медленно произносит барабанщик: — Но предполагается, что я ей буду пользоваться только в экстренных случаях.
Мы смотрим на него, затем Декстер дает ему подзатыльник, в стиле комедии «Три балбеса».
— Джон Миллер, вы идиот. Просто отдай ей.
Джон Миллер — его настоящее имя, хотя для меня он по-прежнему остался Ринго, — протягивает мне Визу. Я открываю дверь с проволочной сеткой, затем беру кредитку и провожу ей между замком и дверным косяком, покачивая ею.
Все двери разные, и вес замка, и толщина карточки — все играет роль. Это умение, как и превосходный бросок Большой Диетической колы Зип, пришло со временем, с практикой. Ничего не ломать и всегда легко пройти в свой дом или дом Джесс, когда ключи потеряны. Мой брат, который пользовался этим время от времени для злых дел, научил меня этому, когда мне было четырнадцать.
Несколько покачиваний влево, потом несколько вправо, и я чувствую, что замок поддался. Бинго. Мы внутри. Я отдаю Джону Миллеру его кредитку.
— Впечатляет, — говорит он, улыбаясь мне так, как улыбаются парни, когда их чем-то удивляешь.
— Как тебя там зовут?
— Реми, — говорю я.
— Она со мной, — объясняет Декстер, а я просто вздыхаю в ответ на это и ухожу с крыльца, собака теперь следует за мной. Я наклоняюсь и глажу его, чешу за ушами. Его глаза в белой пелене, дыхание просто ужасно, но собаки всегда были моим слабым местом. Моя мать, конечно же, была кошатница. Единственные домашние животные, которые у меня когда-либо были — это длинная вереница из больших, пушистых гималайских кошек с различными болезнями и отвратительными характерами, они любили мою мать и оставляли шерсть повсюду.
— Это Манки,[18] — сказал Декстер. — Он и я, мы идем в комплекте.