В одной семье, считавшейся весьма приличной, рос ребенок, страдавший от сочетания пневмонии и заболевания типа ветрянки. Очевидно, что тяжелейшие скандалы разыгрывались над спящим малышом, потому что даже стальная спинка детской кроватки была погнута грохнувшимся на нее телом взрослого человека. Фанерная перегородка была во многих местах пробита ударами взрослых кулаков и брошенными в ярости предметами — и при всем этом жизнь семьи считалась образцовой — они же никогда не ссорились при ребенке!
К одитору привели четырехлетнего "скверного" мальчика. По словам его родителей, будь в нем 6 футов росту, он дал бы сто очков вперед Чингиз Хану. Его любимым занятием было подниматься в мамину спальню, стаскивать ее платья с вешалок и резать их ножницами, "чтобы их стало побольше". Еще он любил выбрать комнату почище и получше прибранную и исполосовать там ножом обои. Кто-нибудь садится завтракать — а содержимое тарелки щедро посыпано раскрошенными сигаретами. В его неуклюжести чувствовалась просто артистичность — он умудрялся ломать самые ценные из старинных безделушек, имевшихся в доме. Что ему требуется, говорили родители, — так это побольше дисциплины. Расспросы о том, сколько же "дисциплины" уже имеется, выявили, что в ребенок получает в день четыре порки и одну затрещину. Все, что можно сказать об этих наказаниях, так это то, что они были неуклонными. Что бы ребенок ни сделал, его наказывали. Более того, тут в семье царило единодушие. Папа был заодно со всеми и наказывал ребенка. Мама была заодно со всеми и тоже наказывала. Дедушка и бабушка, оказавшиеся поблизости, тоже были заодно со всеми, и тоже наказывали. Перед нами был докрасна раскаленный бунт и истинный инсургент, восстав против общества, вел с ним успешную борьбу.
Вопрос разрешился просто. Присмотревшись к взрослым, приведшим мальчика, одитор понял, что они стерпят подобное обращение, и заявил им, что тот, кто в следующий раз будет бить ребенка, будет иметь дело лично с ним. Они смирились с этой новой для них реальностью, и в 24 часа в поведении юного преклира возникла разительная перемена. Он стал прибирать свою собственную одежду. Он начал мыть посуду. Неожиданно он перестал быть хулиганом.
Изумительно приятно бывает посмотреть на детей, которых никто не "дисциплинировал". Они ни капли не стали от этого хуже. Если же вы хотите взглянуть на действительно полностью испорченного ребенка, возьмите того, кому выдали дисциплины по уши. Он в точности знает, чего от него ждут, и до последнего дыхания будет искать всякую возможность это сделать! Он противостоит обществу, выступающему за блокировку второй динамики, считая это весьма престижным состоянием. Он противостоит конкретным людям, не любящим детей, и допускающим по отношению к ним самое настоящее варварство под предлогом того, что оно-де способствует дисциплинированности и лояльности.