– Как себя чувствуете?
Он не выпускал моей руки и заметно волновался. Или я толком не соображала, или он испытывал ко мне нечто большее, нежели просто сексуальное влечение. С чего, спрашивается? Фу-ты ну-ты. Вечная проблема несовпадений. Смешная штука, эта жизнь. Я незаметно посмотрела на шотландских охотничьих зверей. Андрей отошел к окну и отвернулся.
– Спасибо, хорошо. А вы?
Он что-то отвечал, затем что-то спрашивал, лебезил, частил комплиментами, а я не знала, как дать ему понять, что все это впустую, и что напрасно он вез сюда эти цветы, и никогда он не услышит от меня ничего, кроме тщательно продуманных дипломатичных фраз.
– Могу ли я пригласить вас вечером куда-нибудь, хотелось бы поговорить? – Бедняга Джозеф ждал моего решения, как приговора. Он, наверное, так не волновался даже тогда, когда ждал решения о предоставлении огромного кредита под новый проект.
Черт! Вот попала, так попала. Я думала с полсекунды, а потом очень и очень вежливо отказалась, не приводя никаких причин в оправдание. Просто сказала:
– Нет, спасибо, НЕТ, – и замолчала, не оставляя ему надежды. Он сразу все понял, сник, заизвинялся и в ответ на мою повторную благодарность за приглашение и за букет произнес:
– Не за что. Значит, нет… Жаль. Что ж, желаю вам всего хорошего, от души. Прощайте.
Я вышла, собрала рассыпанные стебли. Поставила в воду. Раскрыла роман на середине. Герой признавался героине в вечной любви, параллельно развязывая банты на корсете. Почему-то не читалось.
* * *
– Вы поняли, что он приезжал исключительно ради вас, Лариса? – Андрей час назад вернулся из «Шереметьево», проводив президента. Мы вдвоем сидели в моем любимом «Шэмроке» и ковыряли палочками суши.
– Знаю. И что? – Совершенно не хотелось разговаривать. Меня почему-то охватило ощущение такого ужасного одиночества, какое бывает, наверное, у брошенных котят.
– После того как выиграете пари, можете его легко вернуть. Вам достаточно лишь сказать… – Андрей, видимо, решил, что мой отказ Лангстому был мотивирован желанием завершить нашу игру и получить-таки деньги. Ну не дурак ли?
Я ничего не сказала. Повертела в пальцах бокал. Поставила на деревянную стойку. Раскурила сигарету и передумала. Задушила окурок в пепельнице.
– Знаете, Андрей, ведь у него это настоящее. Странно. Как странно. Я даже и подумать не могла, что кто-то сможет увидеть во мне нечто большее, нежели тряпичного паяца с раскрашенным лицом, – я откинула со лба длинную прядь волос, закусила нижнюю губу в раздумье. Андрей пристально смотрел на меня.
– А я? Что, по-вашему, в вас вижу я?