Я проглотила мелкие, дрянные, ненужные и ничего не значащие слова утешения и банальную фразу о том, что мы, в конце концов, сможем остаться друзьями… Все эти подленькие никчемности застряли где-то посередине моего организма, как комок старой сухой колкой травы.
– Ты не думай, – еще раз зачем-то сказала я. – У меня с ним… ничего.
– Пошли, – сказал он просто. – Все равно провожу тебя. Посажу в транспорт, а потом напьюсь. И пойду пьяный буянить. Меня поймают гопники и набьют мне рожу. Переломают руки-ноги, и я попаду в твое отделение. И ты будешь сидеть у меня на кровати, и вздыхать, и жалеть меня, и мерить мне температуру. И кормить с ложечки кефиром.
– Ты не попадешь ко мне в отделение, потому что никакие гопники не способны избить тебя до такого состояния. Насколько я тебя знаю, ты будешь сопротивляться. И сам наваляешь любой гопоте так, что наутро они пойдут записываться к Тимуру и его команде или в спасатели Малибу. Скорее последнее – потому что там полно девок с большими сиськами, а гопники без них никуда. И вообще, наш госпиталь только для военных. Так что, Макс, ты в него по-любому не попадешь! К тому же и кефир ты не очень любишь.
– Тогда и напиваться не буду! – уже совсем весело согласился он. – Зачем же делать то, чего не хочешь, если от этого все равно не будет никакого толку?
– Да, именно это я и хотела тебе сказать. От меня не будет никакого толку, Макс.
– Ну, это уж позволь мне решать, – ответил он довольно сухо, и мы вышли на улицу.
Было не жарко и не холодно – совсем как у нас с ним теперь. Но то, что хорошо для погоды, не годится для человеческих отношений. По крайне мере тогда, когда тебе двадцать три. Страсть схлынула, нежность… она тоже. И осталось только ровное, похожее на прямую линию горизонта, дружелюбие. Может быть, существовало еще что-то, но сейчас вот так, сходу, я не могла в себе разобраться. Только понимала: оставшегося слишком мало для того, чтобы нас связать. Связать так, как он хотел – и чего я не могла ему дать. Но все же это была линия горизонта, а не, скажем, та прямая на мониторе, которая означала, что сердце уже не бьется. Сказать ему об этом? Нет, лучше не подавать напрасных надежд. Он купил мне кольцо… Кто бы мог подумать?
Мы шли рядом, даже не держась за руки, – он не предложил, а я не посмела его об этом просить. Очень трудно отрываться… когда почти срослось. Неправильное совмещение – как при переломе. Черт, что ж меня все время сносит на медицину? Не потому ли я сейчас ухожу от Макса, что мне действительно не о чем с ним поговорить после работы? Нет, неправда! Нам всегда было интересно друг с другом. Просто кончилось… исчезло какое-то волшебство. Вышел весь газ из бутылки с колой, и волшебные пузыри тоже не вылетают целой радужной стаей – потому что в баночке закончилась жидкость. А заменять ее шампунем от перхоти мы не будем.