Мне понравилось жить в чудесном краю. Волны волшебной энергии, исходящие из недр земли, придавали сил и поднимали настроение.
Но вскоре я начал испытывать необъяснимую тревогу. Она становилась сильнее с каждой ночью, я не мог от нее избавиться. Невидимая глазу тьма накрыла заповедник Дикие звери потеряли страх перед разумными существами. Я стал находить растерзанные останки лесных жителей. Я вымазывался их кровью, приносил их вещи в нору. Собратья не догадывались, что я не убивал разумных существ. Мне бы радоваться нежданному везению, но я был чужд стервятничьей радости.
Тогда я еще не знал, что в стае принято держаться от эльфов подальше. Атаман не хотел, чтобы из-за случайной жертвы нас стало преследовать их весьма многочисленное войско. Никто меня не предупредил об этом. Но никто и не знал, что я любил, взобравшись на горный отвес под стенами эльфийской крепости, подслушивать разговоры ее жителей. Крепость защищали волшебные кристаллы. Они излучали свет ярче солнечного, не позволяя нам преодолеть стену. Умерших жильцов крепости спускали с горы и оставляли зверям по обычаю возвращения дани природе.
Однажды я нашел у подножия горы двух мертвых эльфов, нетронутых зверями. Воздух вокруг них попахивал волшебством. (Само по себе волшебство не имеет запаха, но воздух после него становится свежее и чище, и дышать им трудно — он приносит мало кислорода в легкие).
Осторожно подойдя, я присел между ними. Один эльф был юношей пятнадцати лет. Второй был намного старше. Осмотрев и обнюхав их, я понял, что старший эльф убил юношу при помощи магии, и сам был казнен. Моя интуитивная тревога едва не переросла в панику. Если благочестивые эльфы начали убивать друг друга, что ждет нас, прирожденных убийц? Я улавливал кожей, волшебная земля содрогнулось от свершившегося преступления, и дрожь еще не улеглась. Тьма сгущалась.
Сидя возле остывающих тел, я подождал, пока выветрятся следы волшебства. Воздух быстро утратил неестественную свежесть.
Вспомнив случай с шушаком, я поцарапал одежду эльфов и оттащил их на поляну лунных колокольчиков — цветов, распускающихся только при свете луны и часто используемых для целебных заговоров.
Убийцу вынесли из крепости вместе с его оружием. Теперь оно считалось проклятым. Я «передал» его жертве колчан с осиновыми стрелами и лук, а ему оставил меч. Придав мертвецам позы павших в бою воинов, я прокусил их шеи и сплюнул. Кровь эльфов по вкусу напоминала человеческую, я не мог ее пить.
Все выглядело так, как я хотел: вместо женщин, напуганных соседством с вампирами, собирать распускающиеся по ночам цветы отправились лучшие воины. Я подстерег их в кустах, дождался ослабления бдительности и убил. Истоптав траву на «поле боя», я позвал стаю.