— Что вы! — поспешно заверила Маша. — Он обыкновенный врач, он спас мне жизнь.
— Ну и что? — проигнорировала этот довод сотрудница ОВИРа, даже не поинтересовавшись, где и как Джон спас Маше жизнь. — Вам спас, а у других может отнять.
— Как? Зачем?! — Возмущенная девушка чуть было не вырвала у нее из рук документы.
— Может, его наняли спецслужбы, чтобы вас вылечить, а потом… — Лейтенант не закончила свою речь, потому что Маша вскочила и, еле сдерживаясь, проговорила:
— В общем, я оформила приглашение как положено. Подпись треугольника и моя характеристика из аспирантуры имеются.
Женщина, оторвав тяжелый зад от обшарпанного стула, подошла к сейфу и, поджав губы, многозначительно щелкнула замком, заперев, словно в тюремную камеру, папку с Машиными документами. Плюхнувшись обратно на место, она так же многозначительно уставилась на Машу, будто подозреваемую в тяжком преступлении.
— Ну а если он мой жених? — безнадежно выдохнула та.
— Девушка, не бросайтесь словами! — словно стеганув Машу хлыстом, милиционерша поставила ее на место. — Американец — жених?
— Это, в конце концов, мое дело! — разозлилась Маша.
Лейтенант презрительно окинула взглядом ее новенькую болонью.
Когда Маша улетала в Москву, шел сильный дождь. Легкое платьице в мгновение промокло на ней до нитки.
— У тебя нет зонта? — Джон озабоченно взглянул на Машу.
— Для подводной охоты мне, как рыбе, он не нужен, — попробовала отшутиться Маша, вспоминая, что даже в Москве она не могла его достать.
— Тебе нельзя простужаться, — серьезно возразил доктор и, оставив Машу на минутку, заскочил в магазин. Вместо зонта он вынес то, о чем она даже не могла мечтать, — новенький темно-синий плащ из болоньи. Мало кто в Москве мог похвастаться такой модной вещью.
— Это мне? — воскликнула девушка, не веря своему счастью.
— Да, — медленно произнес Джон, не очень понимая ее реакцию и смущаясь, что, возможно, не угодил.
Маша, накинув на плечи болонью, зачарованно осматривала себя. Рукав реглан делал плащ как бы безразмерным. Это оказалось очень кстати, поскольку чудесная вещь была чуть великовата. Но это не имело никакого значения. Все равно Маше никогда не удавалось доставать вещи своего размера. Импорт, завозившийся в магазины, начинался с цифры сорок четыре. А ей требовалась одежда на два размера меньше.
Джон, как бы оправдываясь, что не попал в размер, разъяснил:
— Пока, чтобы не промокнуть, ну а потом, если не понадобится, выкинешь его в самолете.
Маша онемела от удивления. И только спустя годы она поняла, что для американца эта покупка была равнозначна целлофановому пакету.