На сцене шла репетиция. Актерам приходилось говорить громче обычного, чтобы перекричать грохот ремонта, Липатова в первом ряду страдальчески морщилась.
Девушка, привычно огладив глазами стоящего вполоборота к ней Кирилла, скользнула к Светлане и тронула ее за плечо.
– Светлана… Ваш кошелек? Я нашла…
Актриса встрепенулась:
– Она приходила? Ведь приходила, да? Дашка.
Помедлив, Ника кивнула.
– Когда?
– Только что ушла.
Светлана вскочила и выбежала в коридор с явным стремлением пуститься вдогонку. Липатова обернулась. Раздраженно затрясла головой и прикрыла ладонями уши.
– Невозможно! Это невозможно! Все! Перерыв пять минут! – И тоже вышла своей решительной тяжелой походкой, в это мгновение даже борцовской.
Мила Кифаренко спрыгнула со сцены в зал и принялась поправлять прическу в греческом стиле.
– С этими ободками такая морока! А еще в моду вошли, не понимаю – как? Все время на затылок съезжает!
Она нетерпеливо дергала застрявшую шпильку. Паша с готовностью поднялся с кресла:
– Давай помогу…
Мила ссутулилась перед братом, по-детски надувая губы:
– Может, мне череп попался бракованный?
– Самый лучший в мире череп, – тут же отозвался Паша.
– А вот у меня, например, – подала голос Римма с самодовольным видом и легчайшим жестом, рассчитанным на стоящего рядом Кирилла, прикоснулась к завернутым прядям над висками, – все прекрасно держится.
Брат с сестрой проигнорировали эту реплику. Ника воспользовалась возможностью и пытливо, боясь не успеть, посмотрела на Кирилла. Тот проверял крепость одной из металлических конструкций декорации, дергая на себя перекладину. В течение спектакля ей предстояло выдержать не один резкий прыжок актеров. Длинные пальцы Кирилла обхватывали алюминиевую гладкость приваренной трубы, и Ника видела это движение в замедлении, в увеличении, схваченное крупным планом – не столько своими глазами, сколько чувствами. Через его руки она сама ощущала прохладу и глянец металла, диаметр, размер, твердость. И видела, как напрягаются мышцы руки, предплечье, плечо… Кирилл перехватил перекладину поудобнее и повис, покачался, подтянулся. Мускулы рельефно и чувственно проступили на его спине. Жгучая кровь ударила Нике в голову, она не знала, куда деться от стыда своих желаний. И с трудом подавила свои фантазии.
Тем временем вернулась Зимина, и Ника сразу поняла – не догнала. Паша Кифаренко сноровистыми движениями, которые едва ли можно было заподозрить у этого неловкого парня, подплетал сестрины волосы под резинку ободка. Ника прикинула, что он, наверное, еще со школы умеет обращаться с кудрями Милы, а та без него совершенно беспомощна. Ей, помнится, даже не хватает терпения снимать длинные вечерние перчатки как полагается: потянув попеременно за несколько пальцев. Нет, она стаскивает их с руки одним махом, подцепив над локтем и попутно выворачивая наизнанку, точно зная при этом, что стоит протянуть перчатки Паше, и он тут же приведет их в надлежащий вид.