– Я знаю, – отозвалась она.
Он и правда искал. Через месяц после ее отъезда он выпытал у матери ее номер телефона и адрес. Но Ника, только заслышав знакомый голос в трубке, тут же сбросила вызов и сбегала к метро за новой сим-картой.
– Я даже ездил в Москву.
А вот этого она не знала. И не в силах смотреть Леше в глаза, Ника прильнула к нему, положив голову на плечо. Сквозь запах жареного лука и какой-то детской парфюмерии, то ли присыпки, то ли бальзама от опрелостей, пробивался знакомый с детства запах – запах Лешки Стеблова. Отвыкнув, она все-таки не забыла его. И пусть он никогда не был ей возлюбленным, он был другом, братом. Сделал предложение, которое она со стыдом отвергла. И только теперь Ника осознала, что тогда, спасая собственную шкуру, она как-то мимоходом умудрилась совершить предательство.
– Ты даже предлагал мне выйти за тебя замуж, – она потерлась о его щетинистую щеку, такая же некокетливая, бестактная и не подыскивающая слова-обертки, слова-фантики.
– А ты отказала.
– Потому что ты сделал это из жалости.
– Ник, ты действительно думаешь, что хоть один мужчина на этой земле женился из жалости?
Может быть, просто красивое преувеличение. Какая теперь разница? Ника чуть отстранилась, заглянула в его лицо. Они почти соприкасались сейчас носами, и при желании за этим взглядом мог бы последовать поцелуй. Но он не последовал. Потому что время уже прошло. Давно. И даже Леша признавал это.
Они постояли, обнявшись, покачиваясь от внутреннего прибоя. Ника слышала дряхлые шаги мимо по лестнице, чью-то одышку, слышала бормотание про «срамоту» и могла бы поклясться, что ее плечо обжег неодобрительный и возмущенный взгляд – но даже не повернула головы, чтобы посмотреть, кто это был. Сейчас все это совсем не важно. Она так долго переживала из-за того, что говорят люди, что все их слова успели обесцениться, как уголь, перегоревший в печи до золы.
– У меня теперь есть дочка. – Леша не просто озвучил очевидный факт, Ника поняла, что он произносит это, чтобы она разделила с ним драгоценность этого существа, спеленутого в розовое. – Я хотел назвать ее Вероникой, но Ленка взбеленилась.
– Могу себе представить, – Нике вдруг стало легко, в горле взвились солнечные пушинки. – И как назвал?
– Валерией. Но у нее, как и тебя, в одном месте перпетуум-мобиле. Так что я практически заслуживаю Нобелевскую премию за ее изобретение…
И внезапно все стало просто. Нику охватила безмятежность от того, что Лешка по-прежнему друг. Не надо рассказывать другу то, что происходило с тобой во время его отсутствия, – достаточно продолжить разговор, который когда-то не договорили. Они и продолжили.