«Надо к ним подлизаться, – подумала Алиса, не то они возьмут, да и пойдут туда, куда не надо. Придумала! Подарю им на Новый год новые туфельки».
И она принялась фантазировать, как пошлёт туфельки с доставкой на дом.
– Ой, как смешно – дарить подарки собственным ногам! Да ещё и открытку вложу:
Глубокоуважаемая Правая ножка! Поздравляю Вас с Новым годом! Желаю здоровья, счастья, успехов в личной жизни. Ваша Алиса.
– Ой, мамочка, что же это я болтаю?!
В ту же секунду Алиска упёрлась головой в потолок: она уже выросла раза в три. Схватив золотой ключик, она бросилась к двери, ведущей в сад.
Бедняжка! Теперь она только и могла – лёжа на боку, заглянуть одним глазищем в сад, пробраться ж туда было невозможно. Алиска села на пол и снова расплакалась.
«Как тебе не стыдно! – пристыдила она сама себя. – Такая большущая девочка» (и верно – куда уж больше), а плачешь, как маленький ребёнок. Сейчас же перестань, слышишь?!»
Но слёзы не останавливались и всё текли ручьями, пока, наконец, не наплакалась большая лужа – по щиколотку взрослому человеку, и не растеклась до середины зала.
Через некоторое время послышались чьи-то негромкие шаги, и она поспешно вытерла глаза – посмотреть, кто идёт. Это возвращался Белый Кролик. Был он изысканно одет, в одной руке держал белые шерстяные перчатки, в другой – большой веер. Кролик быстро семенил, приговаривая:
– Ой, что будет, ой, что будет! Герцогиня меня съест, если я опоздаю!..
Алиска чувствовала себя такой беспомощной, что готова была обратиться за помощью к первому встречному. И вот, когда Кролик пробегал мимо неё, она обратилась к нему – тихонько, с дрожью в голосе:
– Простите, дяденька…
Того как током ударило. Он вздрогнул, уронил перчатки и веер и бросился наутёк.
Алиска подняла их и принялась обмахиваться веером – в зале было жарковато. Обмахиваясь, она говорила:
– Ой, мамочка, до чего же всё непонятно сегодня! А ведь ещё вчера всё было как обычно!.. Может быть, меня во сне подменили? Ну-ка, припомню, какая я была, когда утром встала? Кажется, я уже была капельку другая… Но если меня и вправду подменили, то к т о же я т е п е р ь? Вот в чём вопрос!
И она принялась перебирать в памяти всех своих подружек, размышляя, не подменили ли её на кого-нибудь из них.
– Я точно не Ада, – решила она, – потому что у неё волосы кудряшками, а у меня прямые. И, конечно же, я не Молли: я ведь столько всего знаю, а она – ой, да она почти ничегошеньки! И вообще, она – это она, а я тогда – это… ой, ну до чего же это всё непонятно!
– Надо попробовать вспомнить всё, что я раньше знала. Ну-ка: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть – тринадцать, четырежды семь… ой, мамочка, я так и до двадцати не доберусь!