Фантомы окружили загонщика, выросли впереди и позади него. Выхватив лазпистолет, Скаранкс начал выпускать во врагов один заряд за другим. При этом пожинатель ангелов праздно думал, не испытывает ли сейчас те же самые чувства, что и бриганнийцы, которых он по отделению за раз скармливал своим жертвам. Лазпистолет пискнул, потом загудел: батарея питания была на исходе, и загонщик бросил оружие.
Вот и всё — бежать было некуда, но он не хотел гореть, не заслуживал этого. Скаранкс был хорошим псом, делал только то, что приказывал хозяин, но призраки загнали его, так, как он сам загонял своих жертв. Собиратель желез дрожал от страха, понимая, что Благодетель и Повелитель лгали ему. Он видел их ложь в безжизненных, обжигающих взглядах преследователей. Эти двое не были богами, и сам Скаранкс был ничем не лучше, ничем не выше других. Он был всего лишь человеком, и он боялся.
— Вам нужно это? — закричал Скаранкс, поднимая сосуд. Если отдать цилиндр, ему позволят уйти, как и пытались объяснить шепчущие голоса. Всё, что нужно — продемонстрировать раскаяние. — Забирайте, просто забирайте!
Фантомы остановились. Облаченные в броню великаны смотрели на загонщика, а их безмолвие обволакивало траншею. Сглотнув желчь, Скаранкс бросил взгляд на сосуд.
Разбитый сосуд.
В цилиндре лежала обуглившаяся железа, пронзенная куском металла. Геносемя погибло. По рядам преследователей пронеслось нечто вроде вздоха, в котором звучала боль от старой, вновь открывшейся раны. Одно из созданий в траурном доспехе осторожно прижимало к себе ковчег Имперского Кулака, словно этот ящичек что-то значил для призраков.
Затрещал вокс; Скаранкс мог разобрать, что Повелитель изрыгает какие-то приказы, но отдельные фразы терялись в мучительных помехах, поглощавших каналы связи так же быстро, как пламя пришельцев пожирало врагов. В ушах загонщика бессловесно ревели иные голоса, похожие на жестокий, неудержимый рык огня, растущую пульсацию двигателей фрегата, близких к перегрузке, и грохот удара кометы о силовой щит. Это были голоса рока и проклятия, рев варп-левиафана, готового проглотить тебя целиком. Это был крик десяти тысяч выпотрошенных космодесантников и их императора-трупа. Это был плач тех, кто еще не родился, и тех, кто никогда не умрет, вой сломанных судеб и неисполненных предназначений.
Скаранкс упал на колени и обхватил голову, пытаясь сорвать шлем, а звуки продолжали врезаться в него, терзая мозг добела раскаленной болью.
Чувствуя, как вой отдается в теле и прокатывается над ним, видя, как черные силуэты преследователей в покрытой пламенем броне заполняют траншею, Скаранкс осознал, что ему давали возможность заслужить легкую смерть, но он отверг полученный шанс. Ему давали возможность раскаяться в своих преступлениях, но он отверг и это.