– Ты слышал, что сказала мать? – вмешался Грего. – Пошел отсюда вон!
– Я ухожу, – склонил голову Миро. – Но я не сказал ничего, кроме правды.
Грего подлетел к Миро, схватил его за плечи, развернул и потащил в сторону двери.
– Ты не принадлежишь к нашей семье! – кричал Грего. – Ты не имеешь права ничего здесь говорить!
Квара вклинилась между ними, отталкивая Грего:
– Если уж Миро не заслужил права говорить в этой семье, значит мы вообще не семья!
– Ну вот, ты наконец сказала это, – пробормотал себе под нос Ольяду.
– Прочь с дороги! – яростно предупредил Грего.
Квара и раньше не раз выслушивала от него всяческие угрозы, иногда по нескольку раз на дню. Но сейчас она очутилась лицом к лицу с ним, его дыхание обдавало ее, и она поняла: сейчас он неуправляем. Новость о смерти Квима стала жестоким ударом для него. Вполне возможно, сейчас он несколько не в своем уме.
– Я не буду тебе мешать, – спокойно заявила Квара. – Давай действуй. Ударь женщину, сбей ее с ног. Вышвырни за порог калеку. Это в твоем стиле, Грего. Тебе с самого рождения судьбою был дан дар разрушения. Мне стыдно, что я, как и ты, человек, не говоря уж о том, что мы когда-то принадлежали к одной семье.
Только когда последние слова слетели с ее губ, она осознала, что на этот раз зашла слишком далеко. Грего был вне себя. Долгие годы они противостояли друг другу, но на этот раз суждено было пролиться крови. Его лицо было ужасно.
Но он не ударил ее. Он отпустил Миро, обогнул Квару и, встав в дверном проеме, уперся руками в косяк. Мускулы на его руках вздулись, словно он хотел разрушить весь дом. Или, может быть, наоборот, он цеплялся за стены, надеясь, что те поддержат его.
– Я не позволю тебе разъярить меня, Квара, – прошептал он. – Я-то знаю, кто мне истинный враг.
И он скрылся в сгустившихся сумерках.
Мгновение спустя за ним последовал Миро.
Эла также направилась к двери.
– Какой бы ложью ты ни тешила себя, мама, наша семья распалась сегодня не из-за Эндера и не из-за кого-то еще. Ты повинна в этом, – сказала она и ушла.
Ольяду покинул дом, не произнеся ни слова. Квара еле сдержалась, когда он проходил мимо. Ей захотелось ударить его, лишь бы он сказал хоть что-нибудь. «Все ли ты записал своими компьютерными глазами, Ольяду? Небось теперь эти картинки навсегда останутся у тебя в мозгу. Но не задирай нос. Может быть, мой мозг – всего лишь мешанина из живых тканей, но эта замечательная ночка, уже вошедшая в историю семьи Рибейра, навсегда отпечатается у меня в памяти, я буду помнить мельчайшие подробности».
Новинья подняла глаза на Квару. По ее щекам катились слезы. Квара даже не помнила, когда мать в последний раз плакала.