Однако это его долг. Миро медленно встал, выкарабкиваясь из-под укрывших его корней Человека. Надо попробовать. Он пойдет к епископу Перегрино и расскажет ему, как собираются поступить пеквениньос. Епископ Перегрино распространит эту весть, и, узнав, что в отместку за жизнь одного человека будут убиты тысячи невинных младенцев-пеквениньос, люди разом почувствуют себя лучше.
Но что им малыши-пеквениньос? Какие-то черви, копошащиеся в стволе материнского древа. Этим людям никогда не понять, что между массовым убийством малышей-пеквениньос и избиением младенцев, которую учинил царь Ирод, прознав о рождении Иисуса, разница не так уж велика. Они настаивают на справедливости. А что значит по сравнению со смертью Квима поголовное уничтожение какого-то жалкого племени пеквениньос?
Грего.
«Я стою посреди поросшей травой площади, вокруг меня собралась огромная толпа, каждый человек соединен со мной прочной невидимой нитью, моя воля – их воля, мои губы произносят их слова, их сердца бьются в ритме с моим. Я никогда не ощущал ничего подобного, не жил такой жизнью, не был частью такого огромного скопления людей, нет, не частью, а мозгом, центром, во мне заключены все они, десятки, сотни. Мой гнев – их гнев, их руки – мои руки, их глаза видят только то, что показываю им я».
Настоящая музыка, ритм лозунгов: призыв – ответ, призыв – ответ…
– Епископ говорит, мы должны просить справедливости Господней, но удовлетворит ли нас это?
– Нет!
– Пеквениньос говорят, они уничтожат лес, который убил моего брата, но верим ли мы им?
– Нет!
«Они подхватывают мою мысль; когда я замолкаю, чтобы перевести дыхание, они кричат за меня, поэтому мой голос продолжает звучать, вырываясь из глоток пятисот мужчин и женщин. Епископ пришел ко мне, исполненный умиротворения, благочестия и терпения. Приходил ко мне и мэр, предупреждал о полиции, беспорядках, намекал на тюрьму. Заглянула Валентина, стремилась поразить меня остротой своего ума, говорила об ответственности. Все они догадываются о моей силе – силе, о существовании которой я раньше не подозревал, о власти, которую я начал ощущать, только когда перестал повиноваться им и в конце концов обратился к людям, раскрыв свое сердце. Правда – вот источник моей силы и власти. Я перестал обманывать людей и подарил им истину, и смотрите же, кем я стал, кем стали мы, сплоченные воедино».
– Если кто и имеет право наказать свинью за то, что она убила Квима, так это только мы. За человеческую жизнь будут мстить человеческие же руки! Пеквениньос утверждают, будто убийцам вынесен смертный приговор, – но мы