– Потому что ты… ты ведь…
– Калека, – закончил за нее Миро.
Он никогда не задумывался над тем, что жалость решает все. Но что можно поделать? Ведь любые его поступки были поступками калеки.
– Ну, в общем, да.
– Эла меня не посылала, – сказал Миро.
– Значит, мать.
– И мать не посылала.
– Ах, так ты явился сюда по собственной воле? Или ты сейчас скажешь, что тебя ко мне послало человечество? Или тебя отрядила ко мне какая-то абстрактная добродетель? «Правила приличия заставили меня прийти в этот дом».
– Если и так, я, похоже, ошибся дверью.
Она взвилась, словно он влепил ей пощечину:
– Ты хочешь обвинить меня в бесчестности и подлости?
– Меня попросил Эндрю.
– Еще один кукловод.
– Он пришел бы сам…
– Но он так занят, так занят: ему предстоит сегодня вмешаться еще в парочку жизней. Nossa Senhora, какой-то служка все время сует свой нос в науку, до которой ему как до неба…
– Заткнись, – процедил Миро.
И она действительно замолчала, хоть и не выказала по этому поводу никакой радости.
– Ты прекрасно знаешь, кто такой Эндрю, – сказал Миро. – Он написал «Королеву Улья»…
– «Королеву Улья», «Гегемона» и «Жизнь Человека».
– Поэтому не говори мне, что он ничего не знает.
– Да нет. Я понимаю, что не права, – поморщилась Квара. – Я просто рассердилась. Кажется, все настроены против меня.
– Против того, что ты делаешь, так вернее, – подтвердил Миро.
– Но почему никто не хочет взглянуть на вещи с моей стороны, хоть на время принять мою точку зрения?
– Я могу поставить себя на твое место, – спокойно ответил Миро.
– Тогда как же ты можешь…
– Но я могу также взглянуть на положение вещей глазами других людей.
– Ну да, мистер Непредвзятость. Давайте, продолжайте делать вид, будто понимаете меня. Я уже во власти симпатий, уже раскаиваюсь, еще немножко – и расколюсь.
– Сеятель идет на верную смерть – лишь бы добыть сведения, которые тебе, возможно, уже известны.
– Вот здесь вы промахнулись. Я не знаю, зависит от вируса разумность пеквениньос или нет.
– Можно опробовать усеченный вирус, тогда отпадет нужда в смерти пеквениньо.
– Усеченный – сам придумал? Ладно, сойдет и так. Все же лучше, чем кастрированный. Лишенный конечностей. В том числе и головы. Один остов, и больше ничего. Беспомощный. Лишенный разума. Сердце, правда, еще бьется, но вхолостую.
– Сеятель…
– Сеятель – маньяк, он одержим идеей превратиться еще в одного мученика. Он жаждет смерти.
– Сеятель просил тебя навестить его, он хочет поговорить с тобой.
– Я никуда не пойду.
– Почему?
– Да ладно тебе, Миро. Ко мне подослали калеку. Теперь меня упрашивают пойти повидаться с умирающим пеквениньо. Неужели вы думаете, что, если умирающий друг – доброволец, кстати, – прошепчет мне на ушко свою последнюю волю, я предам целую разумную расу?