Выбравшись из подземного лабиринта жукеров, Эндер сразу связался с Джейн и как можно более подробно изложил ей объяснения Королевы Улья. Рассказал, кто она такая на самом деле и каким образом была создана.
Пока он говорил, Джейн анализировала себя в свете сказанного. Постепенно она начала открывать в себе такое, о чем никогда не догадывалась. К тому времени, как Эндер почти добрался до Милагре, она подтвердила бо́льшую часть его рассказа.
– Я никогда не приходила к таким выводам потому, что всегда руководствовалась неверными предположениями, – сказала Джейн. – Я думала, мой центр должен находиться где-то в пространстве, где-то вовне. Мне следовало догадаться, что на самом деле я скрывалась внутри тебя. Ведь, вспомни, даже когда я страшно злилась на тебя и ссорилась с тобой, мне всегда приходилось вернуться, чтобы наконец помириться.
– А теперь Королева Улья говорит, что ты так выросла и твоя структура так усложнилась, что она больше не в силах удержать образ в уме.
– Должно быть, я так рванулась вперед, когда начали возникать колонии на других планетах.
– Вот именно.
– А что мне было делать? Люди подключали к сети все больше и больше компьютеров.
– Но дело не в механике, Джейн. Дело в программах.
– Я должна обладать физической памятью, чтобы держать в уме все необходимое.
– Ты обладаешь памятью. Единственный вопрос заключается в том, сможешь ли ты добраться до нее без помощи ансиблей?
– Я могу попробовать. Как ты ей сказал, это все равно что попробовать поработать мускулом, о существовании которого я раньше никогда не подозревала.
– Или надо научиться обходиться без этого мускула.
– Посмотрим. Сделаю все возможное.
Все возможное. Всю оставшуюся дорогу домой, пока машина мирно дрейфовала над капимом, Эндер парил в заоблачных высях. Его охватила безудержная радость, наконец-то он убедился: что-то еще можно сделать, – ведь до недавнего времени им владело полное отчаяние. Однако, подлетая к дому, он снова увидел обугленные стволы леса, на опушке которого одиноко зеленели два уцелевших дерева-отца, экспериментальную ферму, новый амбар со стерильной камерой, где умирал Сеятель, и понял, сколь многого еще можно лишиться, сколь многие погибнут, если им так и не удастся спасти Джейн.
День близился к вечеру. Хань Фэй-цзы был вымотан до предела, глаза его слезились от долгого чтения. Он уже десятки раз менял цвет компьютерного дисплея в попытке добиться успокаивающего сочетания красок, но ничего не помогало. В последний раз подобную нагрузку ему доводилось переживать еще в студенческие годы, только тогда он был молод. И тогда он всегда добивался своего. «Я был умнее, сообразительнее. Мои достижения были мне лучшей наградой. А сейчас я стар и немощен, я залез в области, которых никогда не касался, и вполне может быть, на эти вопросы ответов вообще не существует. Поэтому я не чувствую былого удовлетворения, которое постоянно подстегивало меня. Только слабость. Боль в основании шеи, слезы, подступающие к опухшим и покрасневшим глазам».