– Вот теперь уходим, – сказал Брейн, направляясь в глубь складских терминалов.
– Зачем ты это сделал? – спросила Зои, догоняя его.
– Они хотели убить нас.
– Я не об этом. Ты думаешь, мы еще не оторвались?
– Мы не оторвались сейчас и не оторвемся в ближайшее время. Все, что нам доступно, – получить фору в несколько часов, а если повезет – в целые сутки, ты понимаешь, о чем я?
– О да, приятель, понимаю, – ответила Зои, стараясь не спотыкаться, когда они бежали по мусору, битой таре и булыжникам, привезенным сюда с непонятно каких планет и выброшенных во время чисток грузовых платформ и трюмов.
После каждой такой чистки следовало вывозить мусор за пределы порта, но портовые воры, жуликоватые начальники и просто ленивые дураки поступали по-своему, отгребая скрейперами этот мусор подальше к ограде, где он и накапливался годами.
Зои стояла на балконе и, свесившись через перила, радостно махала проходившим по улице участникам карнавала. Гремела музыка, барабаны отбивали ритм, и колонны танцоров на удивление синхронно выполняли танцевальные па.
Кроме Зои с балконов окрестных зданий махали руками множество других жителей города и многочисленные туристы, приезжавшие в город специально на неделю карнавалов. Зои так увлеклась, что забыла одеться, оставшись в трусиках и маечке, – парад начался так неожиданно.
Брейн крикнул ей что-то, но она не услышала из-за громкой музыки, тогда он хлопнул ее по заду, и лишь после этого Зои заскочила внутрь номера.
– Что ты себе позволяешь? – закричала она.
– Заткнись и слушай. Через полчаса мы отправляемся в городок Литцерн – на автобусе, а оттуда рванем в Брингхем.
– Зачем нам Брингхем?
– Затем, что там начинается шоссе до Холенгагена, где тебя ждут твои любимые адвокаты.
– Понятно, – кивнула Зои. – Тогда я сейчас же оденусь, а ты – выйди.
– Зачем еще? Надень штаны – и убираемся!
– Я должна переодеться! Я постирала свои «танго», и они почти высохли. Выйди!..
– У тебя же запас этих самым «бикини»! – напомнил Брейн.
– Я не могу ходить в трусах на два размера больше!
– Они тебе натирают в неприличном месте или волочатся при ходьбе?
– Ты совсем тупой, что ли? В них я выгляжу как какая-нибудь старуха, которой все равно, какое на ней белье!
– Но тебя же в нем никто не видит, – удивился Брейн.
– А ты?
Брейн не нашел, что возразить, и вышел в другую комнату.
Бабы – дуры. Эта аксиома была ему давно известна. Но теперь она получала еще одно подтверждение.
Нет, ну как можно беспокоиться о каких-то трусах, если впереди была встреча с адвокатами, которые могли обеспечить этой дуре получение наследства в двадцать миллиардов? Кто-нибудь может себе представить такую цифру?