Когда двое офицеров вернулись, Брейн уже был не то чтобы в порядке, но мог держаться достойно. И его вид слегка озадачил Коллинза и Норфолка. Они остановились у двери, и Коллинз спросил:
– Вы в порядке, сержант Брейн?
– Могло быть и получше, сэр. Этот врач просто маньяк какой-то. Вы в курсе, что у него вонючие руки?
Офицеры еще раз переглянулись и прошли на свои места.
– Оставим врача и продолжим беседу. Расскажите нам, почему вы оставили учебу в Дойле?
– Я не оставил, меня вышибли.
– На последнем курсе?
– А почему вас это удивляет? Я слышал, в Шарвине отчисляют даже во время дипломной стажировки.
Офицеры снова переглянулись.
– Вы полагаете, что находитесь в военной разведке?
– А что еще можно полагать? Когда мы заезжали на базу, стояла колонна вашей техники, теперь же я вспомнил, как в коридоре рванула граната, значит, был штурм.
– Быстро же к вам вернулась короткая память, сержант Брейн, – заметил Норфолк, складывая руки на груди. – Обычно после газа пациенты вспоминают арест только через двое суток на третьи.
– Мне очень помог ваш врач.
– Ну вот видите, какие у нас хорошие специалисты, – сказал Коллинз. – Ну-ка напомните нам, за что вас отчислили?
– Полагаю, за профнепригодность.
– Почему полагаете? Вам не сообщили?
– Такие вещи никто не комментирует. Просто вызывают, зачитывают приказ об отчислении и дают полчаса на сборы. Полагаю, у вас в Шарвине все происходит точно так.
– Вы не думали, почему оказались тут?
– Не успел. Голова у меня начала работать только сейчас.
– Ну а навскидку?
– Полагаю, из-за «Элевары». Наверное, мы не должны были видеть, как она свалилась.
– А вы видели?
– Как падала – нет. Мы подъехали, когда она уже лежала, а отовсюду наседали партизаны.
Офицеры помолчали, переговариваясь по радиопланшету, чтобы Брейн ничего не слышал. Но он слышал. Он представлял себе перевернутую клавиатуру и понимал, какие слова там набирают. Однако писали офицеры какие-то, по его мнению, глупости вроде:
– С ним пора кончать, мы отрабатываем пустышку.
– Предлагаю уйти, и пусть Сандерс застрелит его…
И еще что-то в этом же духе. Офицеры общались слишком напоказ, и Брейн понял, что его проверяют – насколько он хорош. Читает ли их, а если читает, значит, должен испугаться от прочитанного. Но Брейн не испугался, он старательно валял дурака.
– Я думаю, что вас интересует это оружие, – нарушил молчание Брейн.
– Какое именно оружие? – спросил Коллинз.
– Которое мы применили. У нас ведь его не было, потом оно установилось. Я хочу сказать – программа управления этим оружием. Мы ведь даже не знали, что это такое, пока главный механик чего-то там не рассказал нашему штурману.