— Смотри, на камне копоть, — прошептала Ксеня, — недавняя…
Каменная нора расходилась на три стороны, мы растеряно застыли на «перекрестке».
— Куда теперь? Данила?
— Мне кажется, я тут уже был, — глухо сказал парень. Все его дурачество как рукой сняло, — во сне…на этом самом месте стоял. Только тогда здесь горели факелы и было так жутко… рядом кто-то шел. Страшный…
— Помнишь, куда именно пошли? В какую сторону? — спросила я.
Данила закрыл глаза, вспоминая, нахмурился.
— Сюда, кажись. Да… оно тут постояло и пошло туда…а потом здесь свернуть… и еще шагов тридцать. Здесь- налево. там должна быть дверь. Тяжелая такая, ржавым железом оббитая.
— Пошли, — скомандовала Ксеня и решительно потянула замешкавшегося парня за рукав. Я отметила на пергаменте направление и мы двинулись в левый проход. Каменный пол ощутимо уходил вниз. Я старалась не думать, как глубоко мы под землей, чтобы не паниковать. И все равно казалось, что груды земли над нами давят на ненадежный тоннель, грозя обвалиться и похоронить нас в своих недрах.
Я встряхнулась, запрещая себе об этом думать.
Через три десятка шагов была дверь, как и сказал Данила. Массивная, из моренного дуба, черного от пропитавших его смол.
Не раздумывая, мы кинулись к ней и ворвались в маленькое сырое подземелье. В нос ударили запахи гнили и человеческих испражнений и мы застыли на пороге. Помещение было пустым.
— Дети были здесь, — сипло сказал Данила.
Я кивнула. Да, еще недавно здесь кто-то был. Угол загажен фекалиями, на гнилой соломе валяется маленький детский кожух, в другом углу- грязные рукавички и разбитый глиняный кувшин для воды.
— Смотрите, — прошептала Ксеня. Она присела на корточки, развела рукой рассыпанную труху. На утоптанном земляном полу осколком кувшина было криво нацарапано «помогите». Ксеня сжала зубы, Данила опустил голову.
— Это дочка старосты, — прошептал он, — она одна знала грамоту.
Я почувствовала, как подкатывает к горлу комок и судорожно сглотнула.
— Надо поискать, — торопливо сказала я, — может, она еще что-то написала? Оставила подсказку?
И ожесточено принялась убирать труху и солому, ища надписи. Данила с Ксеней молча присоединились. Мы осмотрели всю тюрьму, а это помещение, несомненно, было тюрьмой, ища надписи, но больше нечего не находили. Только…
Я подняла лампу повыше, удивленно разглядывая дверь.
— Что там? — спросила Ксеня. Лампа была одна, так что без света они все равно ничего не видели и подошли ко мне.
— Какие-то рисунки, — поразилась она. Темный дуб двери изнутри был исчерчен тремя странными символами, которые при первом взгляде казались причудливым узором.