* * *
Сознание возвращалось в мое тело медленно, с натугой. Словно раздумывало, нужно ли ему такое никчемное тельце или поискать, что получше. Получше поблизости не оказалось и пришлось — в мое.
Я открыла глаза, силясь понять, где я. Бок придавило что-то тяжелое, не давая повернуться. Я обозрела каморку. За столом, положив голову на сложенные руки, спит Данина. Неудобно, кособоко, словно заснула внезапно там, где сидела. Пошевелилась, заворочалась, словно почувствовала мой взгляд. Неловко повела затекшей шеей.
— Ветряна? — прошептала она.
Я скосила глаза. За мутным окошком вставало солнце, бледные солнечные зайчики лениво плескались в пузатых склянках и блестящими лужами посверкивали на досках пола.
Шевельнулась. Руку закололо иголками, как бывает от долгой и неудобной позы.
Ксеня…
Я все вспомнила. Вспомнила и меня замутило от осознания потери, от того непереносимого, что булькало в горле и хрипом рвалось из нутра.
Данина неуверенно поднялась.
— Ветряна…
Я стиснула зубы, пытаясь задавить то, что грозило меня затопить слезами, и повернула голову.
— И чего ты на мне разлеглась, — недовольно спросила мертвая Ксеня, уставившись на меня темными, как вишни, глазами, — ты мне все внутренности своими костями отдавила, кляча полудохлая!
Кажется, я все же заорала. И Данина тоже.
Потому что в дверь забарабанили, и кто-то из коридора тоже заорал дурниной:
— Эй, что у вас там происходит? Ломайте, дверь! Выносите мертвяков! Несите факелы! И сжечь, сжечь, а не то все мы тут от гнили падем! Пришла погибель наша за согрешения и мысли нечестивые, пришли духи скорби и отмщения…
И пока мы с Даниной таращились на Ксеню, та деловито поправила серую ночную рубашку, впихнула босые ноги в сапоги, и распахнула дверь.
— Оо!!! — завыл Аристарх, получивший по носу, — двойница, чур меня, чур!! Умертвие восставшие, нежить, уууу!!!!
За ареем толпились испуганные воспитанницы и привратник, вооруженный колченогим табуретом. За ними кучкувались наставницы. На безопасном расстоянии блестела глазами мистрис Божена и постукивала кончиком хлыста по голенищу сапог Гарпия.
Появление Ксени с распущенными волосами и в длиной, до пят рубашке на фоне освещенного проема двери произвело эффект взрыва: послушницы завизжали, Аристарх завыл, привратник бросил табурет и дал деру, а наставницы истово замахали руками, осенняя себя божественным полусолнцем.
Ксеня застыла. Толпа тоже.
— Я извиняюсь, конечно… но что это вы все тут делаете? — изумилась Ксеня, — и кто тут, простите, мертвяк? — И осмотрелась заинтересовано.
— Ты…мертвяк и есть! Нежить восставшая…