— Какое счастье, что появился этот лорд, — тихо, косясь на кушетку, чтобы не разбудить спящую, сказала травница, — теперь Ксеня, наверняка, пойдет на поправку… а то никак болезнь ее отпускать не хочет. Послушай, Ветряна, а все хотела у тебя спросить…
Травница замялась, а мне необъяснимо стало страшно. Страх накатил волной, сдавил горло, и я позорно что-то пробормотав про занятия, сбежала из каморки. И только добежав до входной двери и почувствовав, что задыхаюсь, остановилась.
Голова тяжелая, тело гудит. В груди что-то ворочается, тянет, словно готовая выплеснуться лава. И тягостно от нее и маетно, и в то же время она дает странное ощущение наполненности, полноценности.
Не понимая, что со мной, я потянула на себя дверь и выскочила во двор. Как была, в платье, без кожуха и платка, в легких ботинках.
Солнечный свет поначалу ослепил. После недавней непогоды, над Риверстейном светило солнце, белый снежок припорошил землю покрывалом и от того мир вокруг перестал быть серо-черным и стал серебряным и чистым. Я застыла в изумлении, а потом пошла вдоль стены здания, щурясь от солнца и снега.
Конечно, я быстро замерзла. Все-таки, глупость с моей стороны вот так выскакивать во двор, не одевшись. Вот свалюсь со студеной хворобой, будет мне наука. И чего я так испугалась, там в каморке травницы? В самом деле… вопросов испугалась… вопросов, на которые нет ответа, которые и озвучивать — то страшно… даже самой себе.
Я задрожала. Налетевший ветерок ощутимо холодил шею, руки, норовил залезть под юбку. Я растеряно остановилась. Обернулась на здание приюта. Когда это я успела так далеко отойти? Вроде, только у стены была, а уже стою почти у каменной границы с лесом.
Риверстейн нависал темной громадой, в одном из окон я явственно увидела темную фигуру лорда. Кажется, он наблюдает за мной…
Захотелось спрятаться. Я завертела головой в поисках укрытия. И тут до меня донеслось слабое лошадиное ржание. Ну конечно! Конюшня!
Я решительно развернулась и почти бегом бросилась в сторону звука.
В конюшне у нас обитала старая пегая кобылка Марыся. Была она «на хозяйстве», довезти кого из настоятельниц до Пустошей, или дотащить обоз с провиантом. Кобылка была на редкость покладистая и не строптивая, радостно хрумкала из ладоней хлебушек, если повезет, да и подгнившими яблоками тоже не брезговала.
Конюшня встретила теплом и запахом лежалого сена. Марыся приветственно заржала, узнав меня, затыкалась мордой мне в бок, в поисках угощения.
— Прости, — виновато сказала я, — не думала тебя навещать, вот и не захватила ничего.