Как всегда, прикосновение к «капле» далось с трудом. Было больно и страшно впускать в себя огромную, извращенную алхимией силу, но перспектива остаться одной в этом пустынном месте пугала еще больше.
Я пробормотала формулу скорости, и мир вокруг стал стремительно меняться: смазались ломкие очертания дальних гор, линия горизонта исчезла, земля и небо — все смешалось, словно краски на палитре неаккуратного художника.
Некоторое время я привыкала к новым ощущениям. Вначале здорово опасалась вмазаться в какое-нибудь чахлое деревцо или разлапистый степной кактус — эти зловредные растения имели привычку резво, как молодцы из ларца, выпрыгивать прямо перед носом. Но вскоре легкость во всем теле, рвущий волосы ветер и чувство, что мне не хватает одной пары легких, чтобы надышаться сладким, пряным из-за степных трав воздухом, стали приносить настоящее удовольствие.
Я быстро нагнала своих товарищей. И мы заскользили бок о бок, как мигрирующий по водоему рыбий косяк…
* * *
К вечеру, когда Бог-Дракон уже наполовину скрыл разноцветные глаза за веками горизонта, рондала наконец добралась до Ведьминого хребта. Вдоль гор шла густая полоса хвойного леса, и мы в нерешительности остановились перед плотными рядами ровных, гладких стволов.
Обведя наши лица суровым взглядом, претор заявил, что будем двигаться вдоль лесной кромки, потому как: «Нынче илифер такой неопытный, что врезаться в каждый дерево, как лось, объевшийся пьяный ягода».
После этого нам милостиво разрешили разбить лагерь и как следует выспаться.
Согласно всем законам подлости, последнее пожелание было адресовано кому угодно, только не мне. Жеребьевкой определили четырех часовых, бдящих за каждой стороной света.
Я вытянула из шляпы клочок бумаги с символом «восток», означавшим бессонную ночь и близкое соседство с опасно шуршащим, повизгивающим и порыкивающим, будто хищное животное, лесом…
В высоком костре сухо потрескивали ветки с остатками догорающей хвои, терпко пахло еловыми шишками. Я вытянула из языков пламени прутик, подула на слегка обуглившийся кусочек лепешки.
Спать уже почти не хотелось, хотя зависть изредка показывала клыки, когда кто-нибудь из инквизиторов выдавал особенно басовитую руладу.
Никаких опасностей не наблюдалось, но, помня приказ, я добросовестно бдела, одновременно жуя лепешку и с удовольствием посматривая на потрясающее звездное небо, какое можно наблюдать лишь в степи или в открытом море.
— Есть на посту — не по Уставу.
От неожиданности я подпрыгнула, больно приложившись копчиком о шершавую корягу, служившую мне стулом. Прутик вместе с остатками нехитрого ужина полетел в костер.