– Лена! Не говори так!.. Прости…
– У-ХО-ДИ!
– Я… я не знаю, что на меня… Лена! Я… я люблю тебя!
– Я сказала – УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!..
Вжав голову в плечи, Володя покинул квартиру Алексеевых – Кашубских…
– …Чего это она на него взъелась, не понимаю? В конце концов, Ей же, дуре такой, сейчас было хорошо? – возмутилась Влюбленность.
– Вот это-то и страшно. Что Ей было хорошо, – покачала головой Любовь.
– Интересно: кто кого нынешним вечером погубил? Он Ее или Она Его?
– Они погубили друг друга.
– Полагаешь?
– Уверена, – печально подтвердила Любовь. – Ведь, когда пытаешься изменить любимую, в конечном итоге ты всего лишь изменяешь ей самой. А значит, и самому себе тоже.
– А ведь я тебе еще когда говорила – покроет Он эту недотрогу! Помнишь, еще предлагала на символический рупь забиться?
– Замолчи! Я не желаю говорить с тобой в таком тоне и в такой… терминологии!
– Против природы не попрешь, милочка! Да и Мичурин, опять же, говорил: мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее – наша задача. Вот наш шустрик-чекист и того. Взял.
– Я не желаю тебя слушать! Убирайся!
– А рупь, значится, зажилила? Ладно, не ори, ухожу. Промеж этих двоих мне теперь и правда делать нечего…
* * *
Держа опрометчиво данное слово, следующим утром Кудрявцев, прекрасно осознавая хрупкость сочиненной им легенды, приехал в «Кресты». Здесь его минут десять промариновали в кабинетике тюремной канцелярии в ожидании вызванного теткой-секретаршей уполномоченного вести подобного рода переговоры специально обученного представителя.
Каковой представитель нарисовался в образе мышеподобного клерка в штатском…
– Виталий Саныч! – бойко отрапортовала тетка за конторкой. – Вот, к вам товарищ… хм… оттуда.
– Здра-авствуйте. Очень приятно, – клерк с преувеличенно радостной готовностью протянул Кудрявцеву пухлую, потную ладошку. – Виталий Александрович.
– Владимир Николаевич.
– Вы позволите… э-эээ… документик?
– Пожалуйста.
Кудрявцев продемонстрировал удостоверение.
– Благодарю. И чем мы можем помочь нашим доблестным органам?
– Меня интересует ваш… хм… постоялец. Алексеев Всеволод Юрьевич, 1895 года рождения. Его доставили к вам три дня назад.
– Вы хотели бы с ним?..
– Нет-нет. Мне всего лишь требуется, чтобы вы передали ему лекарства. Нам предстоит с ним долгая работа, а он человек болезненный. Потому не хотелось бы… Ну вы понимаете?
– Понимаю-понимаю. Анна Спиридоновна! Посмотрите, где у нас содержится Алексеев Всеволод Юрьевич. Статья, я так понимаю?..
– Да, – коротко кивнул Кудрявцев.
– Анна Спиридоновна, 58-я!
Канцелярская тетка достала из гигантского, дореволюционной работы, сейфа тяжеленный гроссбух, положила перед собой и зашелестела страницами.