Главная цель Сталина — установление коммунистической диктатуры на всей планете, прежде всего — в Европе.
Вопрос: если Хрущёв и Жуков действительно отказались от наследия Сталина, от идеи мировой революции, то зачем им проводить наступательные операции на большую глубину в условиях массового применения атомного оружия? Зачем вести операции на удаленных коммуникациях противника и уничтожать его береговые объекты? Если коварные враги попытались бы захватить нашу страну, то можно было нанести ядерные удары по десятку вражеских городов и тем самым отбить у противника охоту к продолжению войны. Зачем Советской Армии вести наступательные операции, если врага можно легко усмирить и без них?
В план будущей войны Жуков приказал вписать положение о том, что Советский Союз первым начинает войну (там же, с. 300).
В 1939 году замысел нападения на Германию маскировался, словно фиговым листочком, таким заявлением в новом полевом уставе Красной Армии (ПУ-39): если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий.
Через 18 лет министр обороны СССР Жуков требовал, чтобы в новые планы разгрома Европы было записано прямо, без обиняков: мы нападаем первыми!
3
11 июня 1957 года, после трех неудачных попыток старта, из второй ракеты 8К71 было слито топливо, она была снята с пускового устройства и возвращена на техническую позицию. Это событие имело большое значение в борьбе за власть между кремлевскими элитами, и вот почему.
В 1950-е годы развитие стратегических вооружений в Советском Союзе напоминало погоню за двумя зайцами. Было создано ядерное оружие, которое можно было доставить к цели ракетами или стратегическими бомбардировщиками. И у ракет, и у бомбардировщиков были свои преимущества и свои недостатки.
Угроза применения ядерного оружия являлась фактором сдерживания. Стратегические бомбардировщики смотрелись эффектно, их можно было перегнать через океан и показать ревущую армаду как врагам, так и союзникам, как уверенным в мощи данной державы, так и сомневающимся. Угрозу применения ядерного оружия с помощью бомбардировщиков можно было обострять до самой крайней степени: отправить самолеты к вражеским границам, но в самый последний момент вернуть назад, напугав супостата, но не допустив всемирной катастрофы.
Ракеты такого эффектного впечатления не производили. Несколько штук можно было провезти по центральной площади своей столицы, но кто воочию увидит их за пределами страны? Ракетами можно было стращать супостата, но если уж они полетели, то вернуть их было нельзя (их можно было уничтожить в полете, но пугать противника таким образом — удовольствие слишком дорогое и слишком рискованное).