Какое-то время дама ничего не говорила. «В сжатом виде прошу рассказать мне об отношениях между Камакурой и Мияко, о которых мне ничего не известно. Мы оказались в глухом месте, и здесь мало что слышно о внешних событиях; а в те немногие доходящие сюда слухи веры мало». Хёсукэ поведал ей о положении дня на текущий момент. «Рука Небес, – сказала она, – привела вас сюда. Мне бы хотелось кое о чем попросить». Хёсукэ тут же пообещал: «Мы сделаем все, что в наших силах». – «Тогда прошу вас взять с собой на поиски вашего господина моего Таро. Жить так, как мы живем сейчас, для мужчины его положения – значит влачить существование демона – бесполезное и беспросветное. Нынче наступило время для него, чтобы надеть доспехи и применить меч. Тем самым он поможет восстановлению дома Онти во всех его заявленных правах и привилегиях. Прошу дорогих господ услышать и выполнить мою просьбу». Со стороны рото Огури никаких возражений не последовало. Они поклонились в знак высокой оценки чести связать свою судьбу с наследником каро из Нанко, а также разделить с ним свои труды по поиску господина и связанные с ними приключения. Дому Онти предназначалось точно такое же процветание, как и для домов Огури и Сатакэ. Их сюзерен одобрил бы такое решение. Возразил только сам Таро. Сначала он согласился на том условии, чтобы Обамэ пошел тоже. Ему стукнуло «всего лишь 18 лет, а вел он себя как испорченный внучонок». Пожилая дама рассмеялась: «Нет! Таро, у его бабки отсутствуют ноги. Будьте уверены в том, что никакая хворь ее не коснется. Возвращайтесь с победой, к радости Обамэ, или воскурите ладан перед ее могилой». Последняя фраза стала для Таро решающей. Его крики зазвучали еще громче. «Таро-доно, – сказал Хёсукэ, – всегда будет для нас желанным попутчиком. После восстановления дома Огури наш господин должен увидеть, что Тародоно вступает в мир под надежным присмотром. Дому Онти предстоит процветание. Прошу вас не тревожиться». А дама сделала внушение своему внуку за бурное проявление его печали: «Таро-доно, наши почтенные гости спутали рев водопада с твоим плачем. Вид у него прекрасный. Отведи их посмотреть вид водопада, его пороги. Обамэ еще нужно написать указания по их путешествию до морского порта. Возвращаться будет уже поздно. Соизвольте не тревожить задремавшую старушку».
С тем она проводила их. На выходе они надели такэ-гэта, представлявшие собой деревянные башмаки, изготовленные из расколотого гигантского бамбука с вставленными ремешками. Затем Таро проводил их к краю выступающей вперед горы. Мерцающая в лунном свете вода напротив бурлила и сияла наподобие широкого потока жидкого серебра. Они надолго остановились полюбоваться этой красотой, пока не скрылся наш перемещающийся спутник и сцена не погрузилась во тьму. Их возвращение дом встретил мраком. Следуя указаниям пожилой дамы, они легли отдыхать: самураи – в комнате для гостей, Таро – у очага. Первым пробудился Хёсукэ. Через все еще закрытый амадо щедро лился дневной свет. Для сельского дома это показалось ему странным. Вскочив с постели, он поднял своих спутников и Таро. После событий прошедшей ночи он чувствовал себя неуютно. Торопливо они вошли в комнату, где Обамэ осталась на ночь, чтобы написать документ и поспать. Перед их глазами открылась жестокая картина. Ее ноги аккуратно облегали обмотки, одежда находилась в полном порядке, она воткнула кинжал себе в горло и умерла. Около руки лежало письмо: