Костик съездил на проспект Металлистов, где Лысенко был прописан, и пообщался с его матушкой. Выяснилось, что в ночь на семнадцатое Толик домой явился под утро, но, что странно и вопреки обыкновению, трезвый. Он долго сидел в ванной и, что уж совсем невероятно, сам выстирал всю свою одежду. Какую одежду? Черные джинсы, свитер, белье. Да, и куртку — темно-синюю, с капюшоном. Весь порошок извел.
Насчет девушек мать Лысенко ничего определенного сказать не могла. Были какие-то подружки, так, ничего серьезного. Некоторых она даже видела, но Колычеву по фотографии не узнала.
— Ты знаешь, Вань, — оживленно рассказывал Костик, — она с такой радостью его сдала! Где бывает, когда приходит. Как в эту «Альгамбру» чертову проехать, разве что чертеж не нарисовала. Единственный сыночек, чадушко, но достал, похоже, дальше некуда. Думаю, она спит и видит, как бы его снова усадили. Потом-то, конечно, будет плакать, писать в колонию письма, носки вязать, но это потом.
В этой «развлекушке», как выяснилось, Толик проводил большую часть дня. Играл в бильярд на деньги, причем играл мастерски, чем зарабатывал «на сигареты». «На жизнь» он зарабатывал как-то иначе, но явно не в фитнесс-клубе, где числился сторожем и иногда появлялся покачаться. В этот самый клуб, кстати, ходила и Колычева.
— Вот его тачка, — кивнул Костик на серый «Форд». — Значит, он здесь.
Они вошли в полутемный вестибюль и остановились, оглушенные грохотом и выстрелами: стайка чумовых подростков оживленно атаковала игровые автоматы. Дюжий детина в камуфляже почему-то песчаного оттенка посмотрел на них настороженно, но не шевельнулся. Центр открылся недавно и был еще демократичен, не дойдя пока до той грани, за которой подобные заведения или превращаются в закрытые клубы, или тихо умирают.
— Скажите, пожалуйста… — Иван повернулся к охраннику, но Костя его опередил.
— Эй, где тут бильярд? — нагло спросил он, цыкнув зубом.
— Вот туда, пожалуйста, за угол, — с подобострастным полупоклоном поспешно ответил парень.
— Видал? — подмигнул Костик.
В бильярдной было темно и накурено. Лампы горели над столами, да тускло светился бар в углу. Из невидимых динамиков нудно долбил на одной ноте какой-то бесконечный рэп. Сочно щелкали шары, ударяясь о борта, кто-то матерился с досады. Окон в помещении не было, но Ивану показалось, что они есть и за ними идет такой же серый и бесконечный, как и музыка, дождь.
Они подошли к бару. Бармен, худой светловолосый парень, поправил белую в черный горошек бабочку и посмотрел вопросительно.
— Толик здесь? — вполголоса спросил Иван.