Через порог ступила Марфуша Оладейникова. В душной с запахом плесени комнате повеяло уличной свежестью.
— Крадется как мышь, — с усмешкой сказал Федор, прикрывая за ней дверь. — Или постучать, как люди, не можешь?
Дерин и Колесников переглянулись, налили по стакану водки, выпили и подозрительно спешно стали одеваться. Евлампий плутовато поглядывал то на Федора, то на Марфушу.
Марфуша все еще стояла у порога. Была она в бархатной жакетке, в теплом платке и валенках. Развязала платок, спустила на плечи. Взгляд ее мельком скользил по комнате — впервые была здесь.
— Всего тебе доброго, Федор Степанович, — церемонно попрощался Дерин. — Как наказал, все исполним.
Голос вполне серьезный, а в глазах тоже вроде усмешка. Федор пощипывал бородку, злился. Метнул сердитый взгляд на Марфушу, неохотно пригласил:
— Садись. Выкладывай, зачем пришла?
Марфуша не торопилась отвечать. Отступила от двери, давая дорогу Дерину и Колесникову. Те вышли. И только тогда дерзко глянула на Федора.
— Нельзя уж и прийти? — спросила с вызовом. — Я, может, за советом…
Шагнула вплотную, губы полуоткрыты, глаза влажные, зовущие. Федор отступил в замешательстве, сел к столу, стараясь не смотреть на нее.
— Ты и сама любому насоветуешь. Говори уж прямо, чего задумала?
— Фабрика опостылела, — с притворным вздохом сказала Марфуша, — вот и не знаю, что делать, не к тебе ли в прислуги наняться. Видела вчера: вырядился — не подойти, как конторщик какой… Хотела окликнуть, да обробела.
— Мели, мели, — поощрил Федор, впервые улыбнувшись ей.
— Смеется, идол, — ворчливо сказала Марфуша, лаская его взглядом. Присела на табуретку, опустила руки на колени, посерьезнела. — Я, может, в самом деле за советом пришла… На свадьбу скоро приглашать буду. Родион торопит, говорит, чего тянуть…
Федор потер лоб, вспоминая.
— Это что, за фанагорийца? Как же, за солдата?
— Эва, хватился, он уже второй год в чесальном работает. Кончилась его служба. В деревню не поехал, остался тут.
— Приду поздравить.
— Только-то! — воскликнула она и покраснела от обиды, от его черствого «приду поздравить». Но тут же постаралась скрыть свои чувства, беззаботно усмехнулась. — А я шла, думала, приласкаешь. Небось, уже не испортишь…
— Напоминай теперь при каждом случае, — буркнул он.
Может, и любил бы ее, не войди в сердце другая. А как объяснишь?
— Не пугайся. — Марфуша нервно засмеялась. — Просто в голову приходит дурость. Что, думаю, будет… Сделай сейчас по-моему, видеть тебя не могла бы. Наверно, довольнешенька была бы, а прокляла. И себя прокляла бы… Ты не падкий. За это, может, и люблю… О чемь здесь с мужиками шептался?