Без пяти четыре появился голубой «Кавальер», он медленно полз по дороге в нашу сторону. Девчонка по имени Джессика сидела на переднем сиденье рядом с Тилли. Пересечь реку можно было только вброд, и Тилли осторожно въехала на бетонные плиты, лежавшие на дне в двух-трех дюймах от поверхности воды. Девчонка рассмеялась, когда из-под колес в разные стороны веером разлетелись брызги. Она не знает, значит, она не знает, что что-то произошло, она думает, что «Энн» везет ее домой.
Мне не понравилось то чувство, которое пробудила во мне эта мысль, но что из этого? Ее неведение скоро закончится. Озадаченное выражение на ее лице появилось, кажется, в тот момент, когда Тилли вытащила ее из машины и повела к кемперу. Она, вероятно, сообразила, что что-то не так, когда вошла в кемпер и Тилли захлопнула дверь за ней. И еще она увидела нас, в масках.
Она не расплакалась, не закричала, а оглянулась на Тилли, снова посмотрела на нас и очень забавно сжала губы. У нее огромные зеленовато-голубые глаза, а волосы – ну, были – заплетены в две длинные, до талии, косички. Она повернулась к Тилли и сказала:
– А почему у них на лицах эти штуки?
Тилли ей не ответила, никто не ответил. Тилли сказала:
– Сядь. Иди и сядь напротив них.
Думаю, такое сказал бы любой ребенок. Интересно, сколько раз я слышал, как дети в телевизионных сериалах говорят такое?
– Я хочу домой.
Пока мы ждали, я – время от времени – поглядывал на ножницы, лежавшие на прилавке между плитой и холодильником, большие ножницы с длинными лезвиями и оранжевыми кольцами. Вечером в субботу их там не было, иначе я бы запомнил. Девчонка, то есть Джессика, не шевельнулась после того, как сказала, что хочет домой, она просто замерла, будто громом пораженная. Тилли стояла позади нее. Она взяла ножницы и одним быстрым движением отрезала обе косички.
Я тихо охнул. Хотя Сандор не издал ни звука, он резко отвернулся, как будто увидел нечто, что причинило ему боль. Джессика, сбитая с толку, медленно подняла руки и ощупала остатки косичек, ставшие короткими волосы.
Ему стало так плохо, когда он представил, какой ужас владеет Джессикой, как она нуждается в нем, как она озадачена, что совершенно неизбежно, что он даже застонал – так стонут те, кто не может в тишине выносить физическую боль. Неимоверным усилием воли он заставил себя прекратить думать об этом.
Сначала, что бы они там ни говорили, Пол был настроен звонить в полицию. В прошлом он бы сам первым осудил тех, кто, оказавшись в его ситуации, выполняет требования… террористов? Эти похитители – самые настоящие террористы, как бы мелок ни был тот, на кого направлены их действия, и как бы примитивна ни была их цель. Но за полчаса, прошедших до второго телефонного звонка, в полицию он так и не позвонил, просто ждал звонка. Пытаясь быть абсолютно честным с самим собой, он понял, что тон у говорившего отличается определенной властностью. Таким тоном обычно говорят представители правительственных кругов и судебных органов, закончившие знаменитые частные школы и прославленные университеты. Люди сразу верят тому, что говорят таким тоном, несмотря на то что раньше этот тон их не раз обманывал.