– Ну нет, – согласился Никита. – И что?
– А ты ей кто?
– Внук.
Вот уж это было явным враньём. Я прекрасно знаю, что у тёти Зои есть дочь. Но той сорок лет, и никаких детей у неё нет и не было. Правда, говорить об этом Никите я не спешила. Мало ли, как он отреагирует.
– А почему же ты её тётей Зоей зовёшь, а не бабушкой?
Никита фыркнул.
– Это ты её так зовёшь, а не я.
– Да я сама слышала! – возмутилась я. – И не один раз.
– Это я просто за тобой повторял. Чтобы тебе понятно было, о ком разговор.
– Да? – недоверчиво хмыкнула я.
– Ну, не верь, – пожал плечами Никита. – Ты, кстати, поздно гуляешь. Неужели интересно – в темноте, в метель? И карман вон где-то порвала.
Я обернулась к нему и поскользнулась. Никита схватил меня за локоть.
– Спасибо, – пробурчала я, решив, что как только вернусь, сразу же пришью карман на место, чтобы больше не позориться. – А откуда ты знаешь?
– О чём? – уточнил Никита. – О том, что ты вчера вечером с парнем гуляла? В окно видел.
– В темноте?
– А у меня в комнате свет не горел, вот и было видно. Я вообще, когда с ноутбуком сижу, свет не включаю.
– Так ты с ноутбуком сидел или в окно пялился? – поддразнила я.
– И то и другое, – не обиделся Никита и вдруг посмотрел на меня с каким-то странным выражением. – Я понимаю, что это не моё дело. Только лучше бы ты с этим парнем не встречалась.
– Почему? – возмутилась я.
Никита будто не услышал вопроса. Он аккуратно поправил шарф, вытер нос клетчатым носовым платком, подтянул поближе к подбородку замочек молнии.
– Ну почему? – повторила я так громко, что женщина, идущая навстречу, шарахнулась в сторону.
– Если я расскажу, – наконец отозвался Никита, – ты всё равно не поверишь.
И тут я разозлилась окончательно.
– Да я тебе ни минуты не верила! – слова вылетали изо рта, будто сами собой. – Ты же ни разу правду не сказал! Ещё когда про Антиповых рассказывал, и то врал. Мужик тебе дверь открыл? Про жену сообщил? Так нет у них в квартире никакого мужика! Там две бабульки живут. И всё! А у тёти Зои нет ни племянников, ни внуков! И я не знаю, кто ты и зачем всё время лжёшь, но говорить гадости про Андрея я тебе не позволю!
Никита остановился и смотрел на меня, растерянно моргая. Совершенно некстати я заметила, что у него ярко-синие глаза и блестящие чёрные ресницы. На мгновенье мне показалось, что он сейчас расплачется, как малыш.
Но Никита не расплакался. Он дёрнул подбородком, прищурился и быстро пошёл прочь. Наверное, не так уж нужно ему было в магазин.
Я купила майонез в пакете. Такой, если и на пол упадёт, весь не выльется. А потом вспомнила, что в доме кончился папин любимый хлеб с отрубями. Я-то ем обычный – «Столичный» или «Дарницкий», мне всё равно. А папе нравится один сорт. Он его и за обедом уплетает по три куска, и бутерброды на работу только с ним берёт.