Керью в этот момент буквально обезумел от радости. Невероятно высоко выпрыгнув из воды, он шлепнулся плашмя и, обдав меня каскадом брызг, восторженно засвистел. Добравшись до рычага, я попытался открыть его, однако, сделать это удалось далеко не сразу. Лишь когда я, упершись обеими ногами в край ребра, потянул рычаг на себя, он неожиданно легко открылся и в образовавшемся прямоугольном углублении перед моим взглядом предстал покоящийся на упругой прокладке серебристо-белый пенал длинной 35-40 и диаметром не более 10-12 сантиметров. Положив его в сетку на груди, куда обычно складывались дары моря, еще раз оглядев пирамиду и не обнаружив больше ничего примечательного, я решил двинуться в обратный путь.
Я отсутствовал уже около четырех часов и можно было представить, какое бурное объяснение ожидало меня при встрече с профессором Лейквудом. Керью, как-будто прочитав мои мысли, подплыл под меня. Я очутился верхом на его широкой спине, прижавшись всем телом к гладкой коже и охватив ногами его упругие бока. Мы поплыли к выходу из пещеры.
К моему удивлению дельфин держал курс строго в направлении океанариума. Создавалось впечатление, что он знал, чем мы там занимались, весьма вероятно, что и бывал в непосредственной близости от него. В пользу последнего предложения свидетельствовал и тот факт, что мне неоднократно во время опытов приходилось видеть стайки любопытных дельфинов, правда, издалека. Не исключено, что одним из них был и мой загадочный спаситель.
Без особых приключений, примерно через час, мы были на месте. Керью подплыл прямо к входу решетчатой изгороди, опоясывавшей океанариум огромным полукругом. Я открыл задвижку, и мы оказались дома. Оставив Керью на попечении Сью и Линды, которые немедленно принялись его обхаживать, я сбросил ласты и прошел в лабораторию. Меня освободили от моих доспехов, несмотря на протестующие возгласы медиков, которые собирались сегодня выполнить свои обязанности особенно тщательно. Наверняка они пережили немало неприятных минут в ожидании и скорее всего договорились отыграться, затянув обследование возможно дольше. Но я отмахнулся от них и, держа в вытянутых руках драгоценный пенал, ворвался в профессорский кабинет, успев по дороге узнать от хорошенькой секретарши Роззи, что Шеф в ожидании прошагал по своему кабинету много миль.
Разгневанный профессор, видимо, хотел сказать, что он думает о моем поведении, но в этот момент его глаза уставились на пенал, который я с торжественным видом протягивал на вытянутых руках, опустившись на одно колено. Подскочив ко мне, он жадно выхватил его и стал внимательно разглядывать, отложив положенную мне "взбучку" до следующего раза.