Тягостное впечатление усилилось, когда Майлз подошел к полковнику Бенару и двум его офицерам, лежащим в полном оцепенении. «Какие крохотные раны, — подумал он, — едва заметные ссадины на запястьях и следы от иглы шприца. Мы наносим человеку ранку, которую не сразу и приметишь, — и лишаем его жизни».
Призрак убитого пилота, словно ручной ворон, опустился к нему на плечо безмолвным свидетелем.
Тем временем фельдшер «Ариэля» вместе с хирургом Танга собирались приступить к пересадке кожного протеза Элли Куинн. Протез должен был служить ей лицом, пока (когда именно и каким образом?) ее не доставят в клинику, где будет осуществлена биорегенерация.
— Зачем тебе присутствовать при этом? — тихо спросил Майлз у Элен, когда она на цыпочках подошла к операционному столу.
Она покачала головой.
— Я хочу посмотреть.
— Зачем?
— А ты зачем?
— Я никогда не видел такой операции. И потом, она была ранена, исполняя мой приказ. Мой долг как командира быть рядом.
— В таком случае и мой тоже. Я целую неделю работала с ней плечом к плечу.
Фельдшер сняла бинты, и взорам открылось нечто жуткое: нос, уши, губы, щеки — ничего этого не было; подкожный жир и волосы сгорели дотла. И все же Элли пыталась что-то сказать, издавая невнятное клокотание. Ее болевые рецепторы заблокированы, напомнил себе Майлз и вдруг, отвернувшись, прижал ладонь к губам.
— Я думаю, нам здесь нечего делать. Обоим. Все равно мы ей ничем не поможем.
Он поднял глаза на Элен. Она была мертвенно бледна, но, судя по всему, не собиралась покидать свой пост.
— До каких пор ты собираешься стоять здесь? — спросил Майлз и подумал: «Боже, а ведь на ее месте могла оказаться ты…»
— Пока не закончат, — сухо ответила она. — Пли пока не перестану чувствовать ее боль. Пока не огрубею, как отец. Если я перестану чувствовать боль другого, то уж сочувствовать врагу не буду наверняка.
Майлз покачал головой:
— Мне кажется, нам лучше продолжить разговор в коридоре.
Элен нахмурилась, собираясь воспротивиться, но, посмотрев на Майлза, последовала за ним без возражений. Едва они вышли, как Майлз привалился к стене, тяжело дыша и глотая вязкую слюну.
— Может, принести тазик? — предложила Элен.
— Не надо. Через минуту я буду в порядке.
Минута прошла, и ему, слава Богу, удалось не оскандалиться. Переведя дыхание и почувствовав, что в состоянии говорить, он категорически изрек:
— Женщинам не место на поле боя.
— Почему? Неужели это, — Элен кивнула в сторону палаты, — было бы не так ужасно, если бы на месте Элли оказался мужчина?
— Не знаю, — проговорил Майлз. — Твой отец однажды сказал мне: если женщина натягивает военную форму, она отдает себе полный отчет в том, что ей грозит. И ты должен стрелять в нее не задумываясь. Довольно странный способ утверждения равноправия полов. Мое естество подсказывает другое. К примеру, укрыть плащом ее плечи. Но не сшибать с плеч голову.