Я почувствовал себя гораздо уютней. Я пил маленькими глотками свой чай, отклонившись назад, и даже спросил, могу ли я закурить. При этом она сделала паузу. Вилка застыла в ее руке, она открыла глаза и действительно улыбнулась.
— Конечно, — сказала она. — Я привыкла, что все курят.
Но в этот момент с Хенни произошла трагедия. Он слишком сильно проткнул рожок, и тот разлетелся пополам. А одна половинка оказалась на столе. Ужасное дело! Он покраснел. Даже уши его вспыхнули, а одна рука стыдливо двигалась по столу, чтобы собрать то, что осталось.
— Вы настоящее маленькое чудовище! — сказала она.
О, боже! Я вынужден был спасать положение, и выкрикнул торопливо:
— Вы долго пробудете за границей?
Но она уже забыла о Хенни. Обо мне она забыла тоже. Она пыталась что‑то вспомнить… словно находилась за сотни миль отсюда.
— Я — даже, не знаю, — медленно проговорила она из того далекого места.
— Я предполагаю, что вам понравилось здесь больше, чем в Лондоне. Здесь более — более …
Так как я прервался, она возвратилась на землю и посмотрела на меня озадаченно.
— Более …?
— В конце концов — веселее, — выкрикнул я, взмахнув сигаретой.
Но чтобы ответить, потребовалось съесть целое пирожное. Даже после этого…
— Ну, это как сказать! — вот и всё, что она могла благополучно произнести.
Хенни закончил. Он всё ещё был разгорячен.
Я подхватил меню со стола.
— Что скажешь насчёт мороженого, Хенни? Может быть, мандаринового или имбирного? Нет, что‑нибудь попрохладнее. Как насчёт свежего ананаса со сливками?
Хенни решительно одобрил. Официантка наблюдала за нами. Заказ был принят, и только тогда она подняла глаза от своих крошек.
— Вы говорили о мандариновом или имбирном? Мне нравится имбирное. Можете принести мне одну порцию. И затем быстро добавила. — Хоть бы оркестр играл такое старьё. Мы танцевали под это всё прошлое Рождество. Меня уже тошнит от этой музыки!
Но все‑таки атмосфера создалась очаровательная. Теперь, заметив это, я воодушевился.
— Мне кажется, это довольно приятное местечко, правда, Хенни? — произнёс я.
Хенни сказал:
— Круто! — Он хотел произнести это низким голосом, а вышло очень высоко и походило на писк.
Приятное? Это место? Приятное? Она впервые осмотрелась, пытаясь понять, где находится… Затем заморгала; в ее прекрасных глазах появилось удивление. Очень приятного вида пожилой мужчина смотрел на неё в монокль на черной ленте. Но она просто не могла его заметить. Вокруг него в воздухе как будто образовалась дыра. Она смотрела сквозь эту дыру и сквозь него.
Наконец, плоские ложечки упокоились на стеклянных тарелках. У Хенни был весьма утомлённый вид, но она снова надела свои белые перчатки. У неё вызывали неудобство ромбовидные наручные часики, всё время цеплялись. Она их подёргала, пытаясь сломать эту глупую вещицу, но та не ломалась. В конце концов, ей пришлось перчатку натянуть поверх неё. После этого я понял, что она не может вынести здесь больше ни минуты — и в самом деле, она вскочила с места и отвернулась, пока я проходил заурядную процедуру оплаты за чай.