* * *
Мужчин вокруг нее не осталось. Мужа убили, а его брат почему-то предпочел заниматься бизнесом, а не кровной местью. Зарема рассказывала, что ее муж перевозил какие-то товары, и застрелили его ингушские менты. Говорила, что хотели ограбить, но при этом давала понять: муж — боевик. Она мне говорит: ты не понимаешь, ты считаешь боевиками тех, кто в горах сидит. Нет, говорила Зарема, в горах только маленькая часть, а остальные — вот они, живут нормальной жизнью. Но все — пособники. Добровольно или невольно — это уже другой вопрос, но никто из них боевикам не откажет. Придет русский солдат — наши женщины его встретят, водичкой угостят, сынком назовут, а закроют за собой калитку… Сколько бы тебе жить осталось, паренек? Вот сейчас бы отрезали тебе голову — и нет вопросов.
Она мне рассказывала, как они дом в Ассиновке приобрели. Это еще при Масхадове было. Зареме было лет семнадцать. В этом доме русские жили. Пришли дядьки Заремы, застрелили этих русских. Трупы двух женщин трое суток в комнате лежали. Потом их выкинули. Двоюродные братья, говорит, до сих пор не могут ночевать в этой комнате. А ты, спрашиваю? А я в ней жила спокойно.
А про Трофимова, погибшего от ее бомбы, как она говорила. Жалко, говорила, его. В газете — фотография с дочкой. Жалко. А в глазах: “Жалко, что один!”
Рассказывала, что, когда жила с боевиками в горах, видела, как мстили человеку, который помог федералам отравить Хаттаба. Как над ним издевались, че ему там отрезали… Я говорю: Зарема, ну ты же женщина, ну, твою мать, но ты же мать, в конце концов, ну как же можно? Она отвечает: а ты не понимаешь, я же не видела в нем человека. И в русских не вижу. Вы, русские, вы не твари, вы хуже тварей. Я говорю: не поняла. Я напрягаюсь в такие моменты. Мне это не нравится. Я ей говорю: Зарема, весовая категория у нас, конечно, разная, но крышкой от унитаза запросто звездану. Ты, блин, коза, сидишь в моем городе, в моей тюрьме — и такие вещи мне заявляешь. Вот если попадешь на зону, а на зону ты попадешь, хотя ей и клялись, что никаких зон она не увидит, что ее будут держать в “Лефортово”… Вот попадешь на зону — там тебе всё объяснят: и про русских, и про тварей.
Вообще Зареме не позавидуешь. У нее очень мало шансов выжить. Вы знаете о судьбе двух девушек, которые осуждены к шестнадцати и восемнадцати годам за взрыв вокзала в Пятигорске? Они сейчас в Вологодской области сидят. А вы знаете, что это уже шестой их лагерь? По полгода — больше не получается. Вот их и возят с зоны на зону. Как только обстановка вокруг них накаляется — переводят. Никому ж не нужно ЧП в зоне. Звезды полетят, звания… Так и Зарему будут катать. К тому же у нее характер скверный, рано или поздно он проявится. Невозможно притворяться двадцать лет.