— Ты мёрзнешь тут, поскольку не хочешь идти в мою каюту? — задал он правильный, но неудобный вопрос.
— Я ведь единственная пассажирка на борту. Почему?
— Я выкупил фрахт судна, и Карас должен был отказать всем пассажирам, уже оплатившим каюты. Тут только я и мои люди.
— Кроме молодой девушки, — не спрашивала, констатировала факт я. — Которую в любом случае планировалось соблазнить.
— Я ж не знал, что встречу в порту тебя, — он обернулся, поглядел на меня через плечо. — А девушка, отважившаяся плыть на корабле полном мужчин без сопровождения, должна отдавать себе отчёт во всех подстерегающих опасностях.
— Или у неё нет выбора.
— От кого ты бежишь? — неожиданно спросил он. Я поджала ноги к груди и попыталась не вспоминать, острую рвущую боль и тут же щелчки кнута по бедрам, спине, животу.
— Лирана, послушай, — Арван сел рядом, обнял, притягивая к себе, — Я уже говорил, что отпускать тебя не собираюсь. У тебя будет дом и безопасность, уж это я могу обеспечить.
Я промолчала. Какой смысл возражать, он ведь всё решил. Я становлюсь содержанкой, он снимает мне домик, назначает какое-то довольствие в зависимости от щедрости и получает возможность иметь меня в любое удобное время. Всё это я могла получить и в Илирии. Хотя вру, ни с кем мне не было бы так хорошо. Надо будет еще выяснить, что за шутки крови. Внутренняя сущность, охочая до чувственных наслаждений, сейчас уютно дремала где-то в глубине сознания и просто наслаждалась соседством с этим хищником.
Пауза явно затянулась. Но сидеть вот так, на ветру, в объятиях мужчины было приятно. Положила ему голову на плечо. Ветер заметно усиливался. Под отрывистые команды матросы сворачивали часть парусов. «Зираэль» буквально летела над волнами.
— Пойдём в каюту? — он тоже смотрел куда-то за горизонт.
— Я хочу отдельную, — решила обозначить позицию сразу. — И все свои вещи.
— Тебе со мной плохо? — я чувствовала, как он напрягся, хотя и не обернулся, задавая этот вопрос.
— Мне с тобой хорошо, как ни с кем. Только я собиралась отсыпаться всё время плавания. Не только у тебя были тяжелые деньки, — и ни словом не соврала, между прочим. — А ты явно хотел поработать.
Я припомнила документы, которые он тщательно собрал со стола и спрятал в сундук.
— Хорошо. Но ночуешь ты у меня, — вот же упертый.
— Чтоб ты опять домогался меня с утра? — я отстранилась, встала.
— Ничего такого, что тебе не нравилось бы, я не сделаю, — опять эта самодовольная улыбка. — И домогаться начну прямо с вечера.
Отвечать не стала, у меня зрел план маленькой мести.
Я действительно перебралась в соседнюю клетушку. Здесь было холодно, но мне принесли жаровню с углями, так что после обеда я устроилась спать в тепле. Только вот сундучок и пояс он мне так и не отдал. О доверии и речи не шло.