Арван хмыкнул мне в волосы в ответ на моё возмущенное фырканье, но отпустил, позволяя воссоединиться с вожделенной едой.
Я устроилась прямо на столе, оставив единственный стул мужчине, совершенно не великосветски жевала лепешку с сыром, зеленью и кусочками поджаренной ветчины, а так же болтала ногами. Пока не была за них поймана и развернута лицом к стулу и соответственно к развалившемуся на нем мужчине.
— Всё еще обижаешься? — его рука легла на моё колено, слегка поглаживая. Вторая была занята не менее внушительным, чем у меня бутербродом.
— Ну что ты, из заветов Богини я вынесла, что прощать заблудших и скорбных умом есть благо, — ответила с самым одухотворенным видом, и не менее возвышенно отхватила от лепешки внушительный кусок.
— Обижаешься, — утвердительно кивнул их светлость. — Послушай…
Что именно нужно было послушать, он с ходу не озвучил, поморщился, подбирая слова. Я даже поерзала устраиваясь удобнее, уперла каблук сапожка в стул между его ногами и постаралась жевать излучая живейшее внимание. Понимала, что переигрываю, но действительно еще злилась.
— Я не знаю, что на меня нашло, — наконец подобрал слова Арван. — Просто как подумал, что ты можешь так легко, учитывая, где мы познакомились. И… в общем всё это не важно. Прости.
— Угум… — простила я, пытаясь прожевать слишком большой кусок, который отхватила от замешательства.
С одной стороны, я понимала, что этот мужчина вообще не привык извиняться, и сейчас едва ли не творится история. С другой — упоминание заведения мамаши Жози ясно показало, что он обо мне думает. С третьей — но мы действительно познакомились в борделе, чего обижаться. А с четвертой — неужели он не разглядел во мне за эти дни ничего кроме постельной игрушки? И наконец, а что я сделала, чтоб разглядел, и надо ли мне это, тем более, что большую часть времени мы действительно проводили в постели.
Впервые со времени первой, так и не вошедшей в силу влюбленности, мне захотелось быть, или казаться лучше. Тогда, в юности, меня быстро отрезвила привычка всё проверять. Когда обнаружилось, что предмет моего чувства интересно проводит время с парой гвардейцев ночного караула, влюбленность моя стремительно угасла.
Наконец остаток лепёшки сдался зубам. Я вздохнула, как всё запуталось за несколько дней.
Арван сидел напряженно следя, как я отпиваю разбавленного вина — молока ждать не приходилось — вытираю салфеткой пальцы, потягиваюсь. У меня от одного взгляда на него начинало теплеть внизу живота. Опустив глаза с удивлением обнаружила, все признаки его желания, недвусмысленно топырившего брюки. Постаралась отвлечься, чтоб дипломатично, но жестко обозначить границы, но мысли снова и снова возвращались к нему. В результате я спрыгнула со столешницы, взяла его лицо в ладони и попросила: