Маркел молча смотрел на Бельского. Бельский усмехнулся и сказал:
— Вижу, смекаешь… Тогда дальше. Ну, это они могут еще долго собираться, их сборы пока что не в счет. Потому что у покойного государя есть дети, Феодор и Димитрий, и теперь один из них станет царем. А кого из них бояре скорей выкрикнут? Конечно, Феодора, он старший и уже в зрелых годах. И есть у него жена Ирина, а у нее есть брат, зовут его Борис. Знаешь, какой Борис? И вот этот Борис думал, что когда царь Иван помрет и вместо него царем станет Феодор, на голову слабый, то всем царством надо будет заправлять его жене Ирине, но Ирине это скучно, и она тогда скажет Борису: братец, пособи! Скажет она так?
— Ну, может, и скажет… — ответил Маркел.
— Вот видишь! — тихим голосом воскликнул Бельский. — Вот как все славно сходится: чем скорее государь Иван помрет, тем скорее Борис станет государем. Так не Борису ли желать…
И тут Бельский замолчал. Маркел тоже молчал.
— Знаю, знаю, — сказал Бельский, — говорят, что я хочу посадить царем вперед Феодора Димитрия. И ты в это веришь? Веришь, что я совсем из ума выжил? Потому что ну какой из него сейчас царь? Куда ему еще? Его еще от титьки не отняли. А вот прошло еще хотя бы лет пяток, Димитрий бы подрос, ума набрался, и государь Иван, глядишь, однажды взял бы да сказал, что зачем нам Феодор, когда есть Димитрий? Феодор на голову слаб, а Димитрий — вон какой орленок, какой и я когда-то был! Ну весь в меня, пострел! И переписал бы духовную с Федора да на Димитрия. И Годунов это чуял! И надумал упредить. И упредил-таки! Ведь упредил?
— Ну, может быть, — сказал Маркел. — А как он это сделал?
— Вот и тоже гадаю: как? — с жаром сказал Бельский. Потом спросил: — А ты как думаешь?
— Ума не приложу, — ответил Маркел. — Да и кто я такой? Червь!
— Червь! Червь… — повторил Бельский. — Я это вижу! И мои люди доносят: Маркелка по государевым палатам туда-сюда, как червь, туда-сюда, в любую щель пролезет, чего-то вынюхивает, не про государя ли?
— Христос с тобой! — с жаром сказал Маркел. — Кто я такой, чтобы мне такое поручили? Я малая сошка. Вот мне и сказали: иди и узнай, кто лопаря зарезал. Вот я и хожу.
— Теперь можешь не ходить. Теперь ты знаешь, кто.
— Как это знаю?
— Как это не знаешь? — покривился Бельский. — Да все тот же злодей, что и твоего приятеля зарезал. Это годуновский человек, я знаю. Это Годунов его нанял. А если он еще и с моим Васькой снюхался, то, я так думаю, они и против меня что-нибудь злое затеяли. Вот я и отправил Ваську на Мезень, куда подальше. Надо бы его, конечно, вам отдать, да не хочу я раньше времени с Годуновым цапаться. Крепенек он пока что! Подождать надо немного. А там и повалим! Да и Димитрий как раз подрастет. А ты пока вот что: ты узнал, кто лопаря зарезал, и теперь уймись. И пусть твой князь тоже уймется. Вот так прямо сейчас иди к нему и говори: так, мол, и так, Бельский тебе, князь, советует, нет, просто просит уняться. Иди! А то ходишь, ползаешь, снуешь туда-сюда то по царским палатам, то по иноземным подворьям. Кто тебя туда звал-посылал? Зачем? Чего там нюхаешь? Пронюхали там все уже давно, вся вонь развеялась, нюхать больше нечего, англичане уже больше никому не нужны, так и передай Щелкалову, если его вдруг встретишь. Помер царь, и померла их надежда. Ни мне, ни Годунову они не нужны. Но, — тут Бельский спохватился, — это уже не твоего ума дело. Твоего — это сходить к князю Семену и сказать, чтобы он унялся, пока еще есть время. И так же и ты уймись, Маркелка, не суйся не в свои дела, Христом Богом прошу! А то и туда ты, и сюда! Вот даже последнее: о чем вы с Ефремом шушукались? Зачем он к тебе приходил?