Вскоре они подступили под очень высокое, так называемое Постельное крыльцо и там повернули, спустились вниз по кирпичным ступеням и остановились перед дверью. Дядя Трофим постучал условным стуком, им открыли, он показал овчинку и сказал «Смоленск», Маркел тоже сказал, и их пропустили во дворец. Там они опять пошли по его нижнему нежилому этажу, по низким длинным переходам. В сенях, когда такие попадались, их каждый раз останавливали тамошние сторожа, дядя Трофим показывал овчинку, говорил, что они по государеву делу, и их пропускали дальше. Потом они с нижнего нежилого поднялись на первый жилой этаж, там повернули к терему, прошли через первый рундук (там дядя Трофим, кроме Смоленска, назвал еще Казань) и поднялись еще выше, уже на второй жилой этаж. И вот там, на верхнем рундуке, стояли уже не стрельцы, а так называемые ближние государевы жильцы. У этих жильцов у каждого было по маленькому серебряному топорику на длинной ручке, и они стояли очень плотно. Дядя Трофим назвал Казань, жильцы ему в ответ назвали Астрахань, но при этом ни на шаг не расступились. Дядя Трофим, как ни в чем не бывало, спросил:
— А где Федя? — И, так как они промолчали, прибавил: — Федя Ададуров.
— Какой он тебе Федя?! — сердито ответил один из жильцов. — Он тебе Федор Григорьевич! Да он государев ближний…
— Но-но! — грозно перебил его дядя Трофим и поднял вверх овчинку. — Не треплите имя государево! Государь помре!
Жильцы понемногу стали расступаться. Дядя Трофим пошел вперед. Маркел пошел за ним. Дальше, за жильцами, была дверь. Дядя Трофим стукнул в нее и сразу же вошел. Там, прямо напротив двери, на мягкой лавке сидел очень важный господин в богатых одеяниях, без шапки и пил из кубка. Вокруг господина стояли жильцы, их было не меньше четырех. Господин посмотрел на вошедших и начал было грозно хмуриться… Но тут же смутился и приветливо сказал:
— Трофим! — И даже добавил: — Трофимушка! — После чего повернулся к жильцам и сердито велел: — Пошли все вон! И дверь прикройте!
Когда жильцы вышли, этот господин (а это был, конечно, Ададуров) опять очень приветливо продолжил:
— Трофим! Я тебя сразу узнал! — Отставил кубок и сказал: — Садись.
Дядя Трофим сел на еще одну лавку, напротив хозяйской. Ададуров глянул на Маркела, но ему ничего не сказал. Маркел остался стоять. Ададуров опять повернулся к дяде Трофиму, и тот сказал почти насмешливо:
— Рад, что ты меня не забыл, Федя. А я думал, забудешь.
— Ну как же! Ну как же! — сказал Ададуров. Опять быстро глянул на Маркела и тихо спросил: — А это кто?