Прайс подошел к нему сзади и нежно помассировал шею парня. – Шаг за шагом, – сказал он.
Роман выровнял дыхание и позволил усталости высвободиться под нежным нажимом рук; он просрал слишком много достоинства, потому не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
– По моему опыту, – сказал Прайс, словно его и вовсе никогда не перебивали, – быть человеком содержит в своей основе принятие того, как мало мы получаем из того что хотим, именно тогда, когда мы этого хотим.
* * *
Выйдя из здания, Роман пошел по тротуару. Плечи его были сжаты, а щеки горели, словно после пощечин, и настолько острым было его раздражение и смущение от произошедшего, что он, даже не задумываясь, чуть не упал с холма, занеся ногу над пустотой обрыва, – он успел убрать ее в самый последний момент. Роман потрясенно посмотрел вниз, едва избежав катастрофы.
– Чертов Питер! – крикнул он. – Чертов Питер!
В следующем сквере он заметил дождевого червя, облепленного черными точками-муравьями – и, наступив на них ботинком, возобновил свой шаг.
кликкликклик
Роман обернулся вокруг, дико тараща глаза, но здесь никого не было.
– Дыши, – приказал себе он. – Дыши.
Он почувствовал землю под ногами. Оно было здесь. Он вынул свой коробок из-под мятных конфет, вытряхнул остаток кокаина на тыльную сторону ладони и резко вдохнул его обеими ноздрями, испачкав нос белым. Оно действительно здесь. Он вытер нос рукавом куртки и продолжил идти.
кликкликклик
Роман застыл. Его кровь похолодела. О, нет. Оно добралось до него. Оно забралось в него и, используя маленькое долото, оно кликкликклик кликкликклик кликкликклик методично кликало по нему. Оно работало с какой-то целью. Оно хотело чего-то.
Роман захныкал. Он закрыл руками лицо. Он не знал, его ли это собственные руки или уже чьи-то другие. Темные. Он не знал, что это и откуда оно взялось, из какого темного места, оградиться от которого так отчаянно он желал.
– Пожалуйста, – молил Роман.
кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик– кликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик кликкликклик клик– кликклик КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК– КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИК– КЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИК– КЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИККЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК КЛИККЛИККЛИК
И затем снова воцарилась тишина, и граница между Романом и темным местом исчезла, его глаза крутнулись назад, и он увидел другую сторону, он четко увидел нечто, самое запрещенное из того, что можно знать, – то, что Френсис Пульман увидел, когда заглянул в его глаза. То, что уже произошло, и еще случится.