– Говоря о волке, что ты подразумеваешь?
– Я имею в виду – оборотень.
Годфри задумался. В любой другой день своей взрослой жизни, он бы абстрагировался и занял свой ум анализом этих слов, что, вполне ясно, не были ложью. В синеве сумрака он решил: глядя в свой кофе, в котором плавали завитки сливок, и зная точно, что он стал свидетелем переселения душ, зная, что это случится вновь, но не с ней, и был так за это благодарен, – он решил выйти из мира теней в пользу Рационального Объяснения происходящему; но теперь, при дневном свете, ему пришлось отказаться от разума в пользу непрактичных и нелогичных фактов. Этому не было объяснения. Итак, если освободиться от непримиримых противоречий, куда он подевался? В Хемлок Гроув обитает оборотень. Это очевидно. И более поразительным, чем простая доверчивость, было понимание, что в темных и потаенных уголках его разума, он уже это знал.
Он указал на скамью и сел.
– Это Питер? – спросил он, съежившись внутри в ожидании ответа.
– Это не Питер.
– Питер не оборотень?
– Он оборотень. Но это не он.
Годфри не был уверен, что чувствует на этот счет.
– Я был с ним прошлой ночью, – сказал Роман.
Годфри кивнул: – И вы пытались найти этого… плохого оборотня?
– Он не плохой, на самом деле, просто больной, – ответил Роман.
– Но вы не нашли его?
– Я был в коме.
Годфри сглотнул. Ах, да.
– Полагаю, – продолжил Годфри, – вы подвели итог всему, что узнали, и что нам сможет пригодиться.
Роман подумал об этом. Пожал плечами. Гофдри ждал, что он что-то скажет, но понял: пожатие плечами и было ответом.
Он положил руку на колено Романа и вздохнул. – Я думаю, – сказал он, кивнув по направлению к церкви, – они вполне способны развлечь друг друга, пока мы сходим до моего офиса и что-нибудь выпьем.
Они встали и на ходу продолжили:
– Итак, у нас есть еще месяц для поиска плохого волка, – сказал Годфри.
– Варгульфа.
– Gesundheit[9], – произнес Годфри. – А в это время будем защищать «нашего» от факелов и вил?
Роман кивнул. Более или менее.
Годфри отломил с березовой ветки край засохшего листа. И сравнил жизнь день за днем с головой в пасти льва с пресыщенностью и неприступностью – что сказать? Мудрость там, где голова соединяется с сердцем, и то, что он сейчас чувствовал, было, буквально, разницей между жизнью и смертью. Он ощущал нечто, что не чувствовал с тех пор, как прекратил попытки закончить отношения с Оливией. Он ощущал желание выпить, чтобы наконец-то очнуться от этого кошмара.
– Где твоя мать? – спросил он.
Роман смотрел на дорожку под ногами.
– Она с Шелли.
* * *
Почти стемнело, и они были абсолютно одни. Доктор Годфри вернется после заката, принесет еду и заберет ее домой. Они лежали на куче одеял, расстеленных на алтаре: Питер с щетиной, одетый в свитер Годфри, и Лита в его объятиях. Стекла витража над их головами тревожил моросящий дождь.