– Кто?! – вызверился сид, оскалив некрупные острые зубы. – Как ты меня назвала, девушшшка?
Оскорбление было столь велико, что он не нашел подходящего ругательства в ответ. Эльф! Подумать только! Эта маленькая вошь посмела… Последний глупец, осмелившийся обозвать потомка Дану этой человечьей кличкой, подыхал достаточно долго, чтобы поблагодарить всех своих богов за то, что родился все-таки смертным. Потому что умер в конце концов. Иначе…
Диху сын Луга не просто разозлился, он стр-р-рашно разозлился. Инстинкт самосохранения сразу подсказал мне, что кроется за яростным блеском расширенных зрачков и бледностью губ, поэтому объяснять про английского писателя Толкина и книгу «Властелин колец» мне расхотелось сразу. Как отрезало.
– Ну… у нас сидов так иногда называют. – Я честно попыталась вывернуться. – У нас. В моем мире. Путают, наверное. Я не хотела вас обидеть, мой… господин.
Сквозь звон в ушах и собственный гнев Диху не сразу расслышал, что она там лепечет. Показалось сперва, что маленькая дрянь просто разевает рот беззвучно, как рыба. Но когда смог все-таки различить ее жалобный писк, волна ярости уже отступала, обнажая холодный песок язвительного веселья, в котором не было ничего человеческого.
– Ты пытаешься испортить мне забаву, – процедил сид. – Плохая кошка.
И, смерив ее злобным взглядом от макушки до пяток, приказал:
– Раздевайся. Сама. А будешь ломаться, заставлю сделать это медленно и приплясывая. Рубашку можешь оставить. А потом, – показал пальцем на свои сапоги. – Поняла?
Жалобно поскуливая от страха и злости, путаясь в рукавах и подолах, я разделась до рубашки. Которая, спасибо примитивной средневековой технологии, была достаточно взглядонепроницаемой.
Впрочем, сидскому зрению грубая ткань, похоже, нисколько не мешала.
Боже мой, как же мне было противно и жутко – до дрожи в коленях, до рвоты.
Впрочем, такая немудреная забава быстро приелась сиду. Он задумчиво на меня посмотрел, сморщил нос и спросил как бы между прочим:
– Кстати, а что все-таки означает «ледащая»?
– Иван Дмитриевич, должно быть, полагает меня слишком худой, чтобы считаться здесь красивой, – чопорно молвила я и немедленно перешла в тактическое наступление: – Ну? Ногу сюда давайте, буду сапоги снимать.
Резкая смена темы, по идее, должна сбить с толку.
– Много он понимает в женщинах, этот Айвэн, – хмыкнул Диху, вытягивая ногу. Похоже, касательно разувания это была не издевка, а необходимость. Самостоятельно избавиться от сапог сид, наверное, мог, но для этого ему пришлось бы изгонять опьянение, а вместе с хмелем – и беспечную легкость, которую дарил мед. И ради чего, спрашивается? Не ради же меня? Иметь же дело с трезвым и злым сидом мне совершенно не хотелось.