Оставим в стороне оценку надменных потомков и приведем воспоминания Нино Гегечкори, после чего и решим, кому верить:
«Однажды по дороге в школу меня встретил Лаврентий. После установления Советской власти в Грузии он часто ходил к Саше, и я его уже неплохо знала. Он начал приставать ко мне с разговором и сказал: «Хочешь не хочешь, но мы обязательно должны встретиться и поговорить». Я согласилась, и позже мы встретились в тбилисском парке Надзаладеви. В том районе жили моя сестра и зять, и я хорошо знала парк. Сели мы на скамейку. На Лаврентии были черное пальто и студенческая фуражка. Он сказал, что уже давно наблюдает за мной и что я ему очень нравлюсь. А потом сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вышла за него замуж. Тогда мне было шестнадцать с половиной лет, Лаврентию же исполнилось 22 года.
Он объяснил, что новая власть посылает его в Бельгию изучать опыт переработки нефти. Однако было выдвинуто единственное требование — Лаврентий должен был жениться. К тому же он обещал помочь мне в учебе. Я подумала и согласилась — чем жить в чужом доме, пусть даже с родственниками, лучше выйти замуж и создать собственную семью. Так, никому не сказав ни слова, я вышла замуж за Лаврентия. И сразу же после этого по городу поползли слухи, будто Лаврентий похитил меня. Нет, ничего подобного не было. Я вышла за него по собственному желанию».
Не странно, что эта скучная история не могла понравиться Зеньковичу и Волошину. Даже для простого читателя эта история настолько банальна, что не стоит даже внимания. Ну как такое читать: «он попросил моей руки, и я согласилась». Ни поезда, ни изнасилования, ни арестованного брата.
Так или иначе, Лаврентий и Нино создали семью, и в 1924 году у них родился сын. Его назвали Серго в честь крестного отца Серго Орджоникидзе. Несмотря на это, любители драмы не побоялись обвинить Берию в убийстве или как минимум в интригах против Орджоникидзе. Автором данной истории, как и всех остальных, был незабвенный Никита Сергеевич, который «предъявил» данное обвинение Берии. Этой истории с легкостью поверили, она тоже была интересна, исходя из ее фрейдистской сути, а было ли это правдой или нет, в подробности мало кто вдавался.
В действительности отношения в семье были основаны на взаимном уважении и, несмотря на то что Лаврентий, исходя из специфики занимаемой им должности, огромное внимание уделял работе, семья не чувствовала недостатка в тепле. Конечно же, так же как и в других семьях, случались разногласия, но они не выходили за рамки семьи.
О семейных делах, как бы то ни было, больше всех может рассказать сам член семьи, то бишь Серго Берия, но я воздержусь в этом вопросе от того, чтобы уделить внимание, как принято считать, лицу заинтересованному. Поэтому дам слово водителю Лаврентия Павловича Николозу Меликишвили, который не являлся членом семьи и не имел причины лебезить перед Берией более чем через пять десятков лет после смерти последнего.