Вукалович оглядел их изучающим взглядом. Лицо его было непроницаемым.
— Эти люди устали, капитан Дженсен. Слишком многое поставлено на карту… Они не справятся.
— Он абсолютно прав, — с готовностью поддержал Миллер.
— Они, конечно, немного устали с дороги, — мягко произнес Дженсен. — От Наварона путь неблизкий… Тем не менее…
— Наварон? — перебил его Вукалович. — Эти трое — те самые люди?..
— Трудно в это поверить, я согласен.
— Наверное, я был к ним несправедлив.
— Абсолютно справедливы, генерал, — вступил снова Миллер. — Мы истощены. Мы совершенно ни на что не способны.
— Прекратить разговоры, — Дженсена трудно было сбить с толку. — Капитан Меллори, кроме генерала и еще двух человек, в Боснии никому не будет известно, кто вы и какова истинная цель вашей экспедиции. Представит ли вам генерал этих двух, его дело. Кстати, генерал Вукалович одновременно с вами полетит в Югославию. Только на другом самолете.
— Почему на другом? — спросил Меллори.
— Потому, что его самолет должен вернуться, а ваш — нет.
— Ясно, — сказал Меллори. В наступившей тишине он, Андреа и Миллер пытались вникнуть в смысл последней фразы Дженсена. Погруженный в мысли, Андреа машинально подбросил дров в догорающий камин и оглянулся в поисках кочерги. Единственная кочерга в комнате, согнутая Рейнольдсом в подкову, сиротливо валялась у камина. Андреа поднял ее, рассеянно покрутил в руках, без видимых усилий разогнул, поворошил дрова и поставил на место, продолжая сосредоточенно хмуриться. Вукалович наблюдал за этой сценой, не отрываясь.
Дженсен продолжал:
— Ваш самолет, капитан Меллори, не вернется потому, что им можно пожертвовать в интересах достоверности легенды.
— Нами тоже придется пожертвовать? — поинтересовался Миллер.
— Вам не удастся ничего сделать, пока вы не окажетесь на земле, капрал Миллер. Там, куда вам надо попасть, ни один самолет не сядет. Поэтому вы — прыгаете, а самолет — разбивается.
— Звучит очень достоверно, — пробурчал Миллер.
Дженсен пропустил это замечание мимо ушей.
— Действительность на войне порой слишком сурова. Поэтому я и отослал троих молодых людей. Не хотелось остужать их энтузиазм.
— А мой уже совсем остыл, — скорбно заметил Миллер.
— Помолчите же, наконец. Было бы все же неплохо узнать, почему восемьдесят процентов наших поставок попадает в руки фашистов. Хорошо также, если вам удастся обнаружить и освободить наших связных, захваченных немцами. Но это не самое главное. Этими грузами и даже связными можно пожертвовать в интересах дела. Но мы никак не можем пожертвовать жизнями семи тысяч людей, находящихся под командованием генерала Вукаловича. Семь тысяч партизан окружены гитлеровцами в горах Боснии, без боеприпасов, без продовольствия, без будущего.