— Ты должен помочь ей! — решительно вмешалась Долорес, жена Трухильо. — О Кармен, — добавила она, — как я вас понимаю!..
Когда Трухильо покидал кабинет испанского консула, на сердце у него было тяжело. В ушах звучал хрипловатый старческий голос:
— Я не смею отказать в просьбе, которая приносит пользу короне…
Трухильо ногой распахнул дверь особняка и выругался.
Кармен увезла Пепито тайком, когда Марти был занят в «Лиге». Вернувшись домой и прочитав записку жены, Марти бросился в порт, но было поздно.
Его нервы не выдержали: он опять заболел.
Трухильо решился его навестить. Марти лежал на спине, его дыхание было хриплым. На щеках пылал горячечный румянец.
— И ты еще можешь приходить ко мне, Энрике? — пытаясь привстать, проговорил Марти.
— Я должен был прийти, Пепе, чтобы передать тебе вот это письмо. Революционный клуб «Игнасио Аграмонте» приглашает тебя выступить перед табачниками Тампы.
Посвистывая и обдавая паром засохшие колючки вдоль путей, маленький четырехколесный паровоз с высокой трубой тащил мимо апельсиновых рощ
Флориды восемь вагончиков, в которых дребезжало каждое стекло. Заложив пальцы за проймы жилета, Марти смотрел, как в сгущавшихся за окном сумерках проплывали столь милые его сердцу кроны флоридских пальм.
До Тампы, построенной на американской земле руками эмигрантов кубинцев, оставалось четыре часа, и с каждой минутой Марти все больше ждал своей первой встречи с этим городом. Он словно предчувствовал, что именно здесь, в какой-то сотне миль от Гаваны, должна решиться судьба борьбы, которую он и его друзья с медленно, слишком медленно приходившим успехом вели уже много лет.
Богатые эмигранты в Нью-Йорке не торопятся помочь революции, которой нужно оружие. Смогут ли и захотят ли помочь ей простые табачники Тампы? Поймут ли они, что борьба развертывается, наконец, не во имя нового каудильо, а ради блага всех кубинцев?
В полночь поезд остановился у перрона Ибор-сити, пригорода Тампы. Прямой крупный дождь бил по дощатому настилу. Марти раскрыл зонт, спрыгнул с подножки и оказался среди маленькой, но по-кубински шумной толпы. Со всех сторон ему улыбались черные и белые лица, тянулись руки. Кто-то подхватил его чемоданчик, и, высоко поднимая керосиновые фонари, пять десятков человек отправились по залитым водой улицам к отелю «Чероки».
Ранним утром Нестор Леонело Карбонель, подписавший посланное в Нью-Йорк приглашение, уже представлял почетному гостю своего сына Эмилио, местного газетчика Рамона Риверо, вожака негров Корнелио Брито, марксиста Карлоса Балиньо и многих других. После шумного завтрака все вышли на улицы, и Марти бросились в глаза гирлянды кубинских флажков над фасадами домов и необычное количество букетов на окнах.