Морозным днем в Нью-Йорк приехал взбудораженный Энрике Кольясо. Он сразу отыскал Марти:
— Хосе, никто не осуждал тебя так, как я, и никто не говорил тебе таких грубостей. Но теперь никто не любит тебя больше и никто не восхищается тобой больше, чем я! Ты столько сделал…
Спустя несколько дней прибыл личный посланец Максимо Гомеса генерал Хосе Майя Родригес. 8 декабря Кольясо, представлявший патриотов западной Кубы, Родригес и Марти выработали инструктивный план восстания — единое руководство для повстанцев острова и сил вторжения.
План «Фернандина» оставался неизменным. Три быстроходных судна — парусники «Амадис», «Лагонда» и пароход «Баракоа» должны были принять на борт «сельскохозяйственный инвентарь» и «рабочих». Серафин Санчес и Карлос Ролоф отправлялись на «Лагонде» в Кайо-Уэсо, а оттуда, забрав отряд экспедиционеров, — к берегам провинции Лас-Вильяс. «Амадис», забрав в Коста-Рике братьев Масео, Флора Кромбета и других повстанцев, должен был идти в одну из бухт Орьенте. Высадка с «Баракоа» Марти, Кольясо, Родригеса и Гомеса, за которым нужно было еще зайти в Санто-Доминго, планировалась в Камагуэе. Десанты и восстание конспиративных групп по всему острову должны были начаться одновременно в один из дней второй декады января.
Дополнительные параграфы к плану касались основ успеха борьбы:
«§ 1. Целесообразно обеспечить доброжелательное отношение или нейтралитет испанцев, которые постоянно живут на Кубе.
§ 2. Необходимо уважать всякую собственность и не требовать, вплоть до новых распоряжений, никаких взносов деньгами, а только лишь оружием, боеприпасами и провизией.
§ З. Следует бороться с кубинцами, которые с оружием в руках выступят против революции либо будут оказывать ее врагам поддержку и материальную помощь».
Примерно в эти же дни конгресс США, «идя навстречу пожеланиям свекловодов Луизианы», вновь, как и в 1890 году, установил высокие пошлины на кубинский сахар-сырец.
Кубинский экспорт сахарного песка, достигавший уже почти миллиона тонн, мгновенно упал. Десятки тысяч людей оказались без работы и были готовы на все ради миски постного горячего риса. Заводы закрывались один за другим. Грозный вал экономической катастрофы катился по острову, толкая обездоленных под знамя восстания. И люди откапывали из-под пальм завернутые в тряпье «винчестеры», «ремингтоны» и «пибоди», разыскивали друзей и командиров по Десятилетней войне, перековывали лошадей.
В канун рождества Марти отправил в Фернандину, в адрес коммерсанта и судовладельца мистера Бордена, поздравительную открытку с видом Парижа. Мистер Борден не удивился подобной невнимательности — Нотр-Дам вместо обязательного рождественского Санта-Клауса. Напротив, он даже ждал этого условного сигнала. В темную праздничную ночь его «Амадис» без огней вышел из бухты Фернандины и, проскользнув под дулами пушек сторожевого форта Клинч, взял курс на Коста-Рику.