Андрей Кашпар оставил после себя кое-какой след в архивах ужгородского жандармского управления. Доказано, что он служил и в мадьярской и в чехословацкой разведках. Не отказывал в услугах англичанам, французам, немцам. В годы войны околачивался в Будапеште, в Трансильвании, заглядывал в Плоешти — готовил налет американских бомбардировщиков на нефтяные промыслы. После войны бесследно пропал. Следы его удалось обнаружить несколько лет назад. Нам стало известно, что Андрей Кашпар под кличкой «Говерло» обосновался в Баварии, в американской разведывательной школе, обучает «людей закону Лоджа». Недавно он покинул школу и выбыл с небольшой группой своих «воспитанников» в неизвестном направлении.
Я долго искал его и там и сям. И теперь, кажется, нашел. Неужели это он? У нас есть старая фотография, на которой изображен Кашпар тридцатых годов. Есть и новая, сделанная неделю назад. Никакого сходства! Очевидно, сегодняшний «Говерло» подвергся пластической операции.
Вот пока и все, что я знаю о нем. Теперь о его жене, вывезенной из Америки. Ева Шандоровна Портиш. Под такой фамилией она проживает в городе Яворе. В течение последних лет она не переписывалась с мужем, даже не знает о том, что он жив. Не знает или делает вид, что не знает.
Живет она по-прежнему, будто ничего не случилось, будто и нет рядом, за монастырскими стенами, Андрея Кашпара. У Евы много подруг в Ужгороде, Мукачеве, Виноградове, Рахове, Сваляве. Она часто выезжает в эти города. Слывет среди модниц и портних лучшей закройщицей и художницей. Она владелица подпольного ателье, доступного для очень узкого круга дам, особо денежных, особо доверенных. Любит принимать гостей и сама охотно бывает всюду, куда ее приглашают.
Собираюсь на днях навестить мадам Портиш, завязать знакомство. Что мне от нее нужно? Во-первых, я должен установить, знает ли она, что в Яворе объявился Кашпар. Во-вторых, я должен поковыряться в душе этой закройщицы-художницы, узнать, чем она на самом деле интересуется и занимается. Деликатная миссия. Противная, но необходимая.
Если Гойда не вернется из монастыря с хорошими трофеями, то я вынужден буду завтра познакомиться под тем или иным предлогом с мадам Портиш. Не ведаю, куда уведет меня «Рукотрясение», но догадываюсь, что очень далеко.
Говорят, что художники, писатели, композиторы перед тем, как начать новое произведение, много размышляют, вспоминают, восстанавливают в памяти образы друзей и врагов, заново переживают дела минувших дней: любовь и нелюбовь, страдания, удачи, победы — готовят, так сказать, себя к родовым мукам.