Синеватый, почти не заметный в свете ПНВ, дым от взрывов и выстрелов лениво поднимается вверх. Раскачиваются, отчаянно скрипя, свешивающиеся с потолка жестяные абажуры с разбитыми осколками лампами. Тонко звенят под ногами стреляные гильзы и рассыпавшиеся из цинков патроны. Едва слышно булькает, вытекая на пол, вода из простреленного в нескольких местах питьевого бака в дальнем углу помещения.
Время лениво возвращается к привычной скорости течения.
– Молодцы, хорошо отработали! – одобрительно сообщил Трешников, опуская пистолет-пулемет и автоматически переводя предохранитель вверх до щелчка. – Что с «языком»? Жить будет?
– Сейчас оклемается, – лейтенант Челобин, вырубивший фрица ударом приклада, опустился на колени рядом с ним и потянул из кармашка разгрузки аптечку. Раздавив под носом эсэсовского майора ампулу с нашатырным спиртом, поводил рукой из стороны в сторону, другой легонько похлопав того по щекам. – Эй, давай уж, приходи в себя. Не так ты и сильно по башке получил, я ж спецом в скулу бил, по касательной. А ну, как там оно: «Alarm, Herr Major, ist dringend! Achtung!»[20]
Услышав родной язык, майор слабо застонал, почти сразу же приоткрыв еще ничего не понимающие, мутные после короткого беспамятства глаза. Сделав инстинктивный вдох, и нюхнув нашатыря, эсэсовец судорожно закашлялся, тряся головой.
– Обожаю немцев, вот честное слово, обожаю, – пробормотал себе под нос Трешников. – В генах у них это, что ли? Ну, чисто же роботы, блин: сказал кодовое слово – и все, включается…
– Почему обожаете, они ж враги? – не сдержался Родченко. На этот раз голос капитана звучал вполне нормально, видимо, пообвыкся наконец пользоваться радиогарнитурой. – И что за роботы такие?
– Так сразу и не поймешь, долго объяснять. Будет время, расскажу. Если же совсем кратко, то предсказуемые они. Все по шаблону делают, а если и решатся на импровизацию, то все одно против устава не попрут. Не то что мы.
– А…
– Отставить. Тишина в эфире. Седьмой, тащи пленного вон туда, на койку. Остальным – проверить помещение и лестницу, она где-то в том углу. Если кто опустел, пополнить боезапас, патронов валом, только рассыпавшиеся не брать, лучше новую цинку вскройте. Первый, давай со мной, поговорим с фрицем. И спецаптечку прихвати, у нас времени – пара минут всего, и так нашумели. Так что сразу фрица «мозголомом» коли, некогда его по всем правилам потрошить.
Допрос и на самом деле много времени не занял. Уже через минуту после укола он поплыл, с радостью отвечая на вопросы таких милых камрадов, пришедших сюда спасти его, простого штурмбанфюрера СС Вильгельма Трубе, от страшных большевиков. Торопливо сглатывая слюну – побочный эффект, с которым не сумели справиться разработчики; помимо этого, спецпрепарат вызывал еще и граничащее с эйфорией чувство абсолютного расположения к окружающим, что являлось весьма полезным его свойством, – гитлеровец рассказал все, что знал про подвальный этаж Рейхсканцелярии и «vorbunker». А знал он немало, поскольку еще с сорок третьего входил в состав гарнизона охраны канцелярии, а с первых чисел апреля этого года – в боевую группу особого назначения под личным командованием бригаденфюрера Монке.