— Ой! — Славик руками на меня замахал. — Не дай Бог! Там такой грохот — концерт наверняка какой-нибудь, и орут все!
Короче, вышли мы с ним на крыльцо, в раздумьях. Вдруг Славик говорит:
— В «Шинок» поедем, придумал!
Я говорю:
— Ни за что! Чтоб мы там кого-нибудь из этих, прости Господи, встретили?!
— Да ну что ты! — уговаривает меня. — Никого там сейчас нет!
— Не охота, — говорю, — далеко так тащиться. Водителя, — говорю, — мне в такой час вызывать неудобно. Может, в Елисеевский, — говорю, — зайдем чего-нибудь купим — и у меня поедим? А то у меня гость один был — все сожрал!
— Нет, — Славик говорит, — уж раз мы с тобой договорились пойти куда-нибудь позавтракать вместе сегодня — так давай хотя бы сходим поужинаем! Поехали! У тебя, — говорит, — есть деньги на такси? А то у меня, — говорит, — ни копейки наличных не осталось!
Короче, словили таксиста.
Я говорю:
— Славик, — говорю, — тебя, что, — говорю, — целый день в ментуре продержали?!
— Да нет, — говорит, — всего полчаса.
Я говорю:
— А где ж ты шлялся целый день?!
Славик мне (уже в машине) говорит:
— Ой, даже вот не хотел тебе рассказывать… Ужас! Ужас! Все наперекосяк с самого утра! Мне такой ужасный сон приснился! Меня за ногу во сне какой-то урод схватил — и не отпускает! И больно так! Я чувствую: всё, сейчас просто кожу уже обдерет — жгучая боль! Я пытаюсь от него отбиться — и не получается! Впивается в ногу мне всё больнее и больнее! Я в ужасе просыпаюсь — и вижу, что это к моей лодыжке, оказывается, к волосам на ноге, жвачка прилипла — а моя кошка залезла ко мне под одеяло и всеми когтями эту жвачку отдирает! Ну я вроде очнулся — кошку прогнал, жвачку пошел в душ выбривать — а настроение все равно самое гнусное после этого сна! Депрессуха прям настоящая началась. Вышел на улицу — и как-то всё, чувствую, ужасно в мире!
Я говорю:
— Бедненький, что ж ты сразу не позвонил и про свой сон не рассказал?
— Ой, ну что ты, — говорит, — я наоборот сразу понял, что тебе я, в таком своем депрессушном состоянии, портить настроения не хочу! Ну я и поехал к одному своему редактору, которому мне кое-что заказать надо было — которого я ненавижу! Думаю: вот кому мне не жалко портить настроение — так это ему! Ну и проваландался с ним, выхожу, чувствую: жрать уже охота — невыносимо. Зашел, с отчаяния, в макдональдс на Новокузнецкой — все равно, думаю: хуже уже не будет. Народу полно. И вдруг я замечаю — в углу там женщина сидит, бомжиха — не ест ничего, не на что, видно, — но у нее такое блаженное выражение лица — что я понял, что ей, видимо, в жизни уже так хреново — что вот даже погреться посидеть для нее уже небесное блаженство. Ну, я ничего жрать там вообще не смог — выгреб из карманов всю наличку, какая была, всунул ей в руку, и выбежал оттуда…